Лариса Кириллина - Принцессы возвращаются домой

Выбора не было.

Кое-как он вырыл неглубокую ямку. Прикопал под кустами пакет. Набросал сверху мусора – пластиковых бутылок, обрывков газет и резиновых штучек вроде сдувшихся шариков. Для надёжности ещё и нагадил на кучу.

И потрусил, сам не зная куда.

– Что бы мне такое придумать? – спросила Клава, заперев покрепче дверь своей спальни и усевшись с Асканиевым приборчиком перед зеркалом и включённым мобильником Ляли. Связь была очень шаткой, а изображение мутным, но система каким-то образом функционировала.

– А к чему тебя больше тянет? – спросила Эвлалия.

– Знаешь, магия никогда не была моим любимым предметом. Верховая езда – это да, танцы – да, стрельба по мишени – за милую душу, но все эти заклинания и зубрёжка таинственных слов… Мне ведь вволю поколдовать никогда не давали – то опасно, это не подобает принцессе, третье – рано, четвёртое требует слишком длительных приготовлений… Похоже, ни королева, ни Асканий не хотели, чтоб я по-настоящему научилась чему-нибудь. Ну, и я не рвалась.

– Что же я могу посоветовать? – покачала головой Эвлалия. – Впрочем, знаешь… Там, в лаборатории у Аскания, я нашла такие катышки, вроде сухого собачьего корма.

Заметив недоумённый взгляд своего двойника, она пояснила:

– Ну, это выглядит, словно заячий или козий помёт.

– А, понятно. Так что?

– Часть коробочки я отдала Вольдемару. На всякий случай. Если ему вдруг захочется или понадобится превратиться в пса. Кстати, от него нет известий?

– Пока ещё нет.

– Жаль… Ну, вот. А парочку шариков я припрятала в правой передней стойке балдахина над ложем, вверху, под складками. Встань на стул и дотянешься.

Клава сделала всё, как велела Эвлалия, и нашла малюсенький свёрточек.

– Я не знаю, – продолжала Эвлалия, – как эти катышки действуют на других. Но, возможно, они способствуют превращению человека в животное. Или наоборот.

– Ты… не пробовала?

– Скажешь тоже! Зачем? Мы понятия не имеем, что случится, если это съест, допустим, не оборотень, а кто-то из обычных людей. И возможна ли будет обратная трансформация.

– Для чего же тогда ты мне про это рассказываешь?

– Если ты ничего другого не выдумаешь, то придётся рискнуть. Поищи в учебнике нужное заклинание и попробуй преобразить… ну, какое-нибудь безобидное существо… например, козу или курицу.

– Прямо сейчас и попробую! – загорелись глаза у Клавы.

Она прыгнула в постель и позвонила в колокольчик:

– Селия!

В спальню, однако, вошла не камеристка, а фрейлина – дама Норберта.

– Что угодно Вашему высочеству? – холодно спросила она.

Клава хотела, чтобы Селия принесла ей с псарни щенка, но, увидев Норберту, тотчас переменила намерение.

– Ах, ничего… Впрочем… Я хотела, чтобы она попробовала одно лакомство, которым меня угостил кое-кто из гостей…

– Дайте-ка, – протянула Норберта ладонь.

Через секунду коричневый катышек хрустнул на белых зубах несмутимой дамы.

А ещё через пару минут по спальне принцессы с истошными криками заметалась… большая ворона, пытавшаяся клюнуть Её высочество прямо в лицо..

– Кыш!!! – завизжала Клава. – На помощь!!!..

Подоспевшая Селия вызвала стражу, однако принцесса не дала прикончить злосчастную птицу и лишь приказала поместить её в клетку и отнести в королевский зверинец.

«Действует!» – сообщила она совершенно оторопевшим друзьям.

Экран монитора вдруг выключился.

– Ой, это что? – испуганно повернулась Ляля к Громову, державшему пульт.

– Тс-с, – сказал он шёпотом. – Говорите о пустяках…

– Поздно уже, – нарочито внятно произнесла Аэлита Касимовна. – Детки, вам не пора по кроваткам?

– Я бы перед сном почитал что-нибудь историческое, – мечтательно сказал Родион. – А то вечно путаю ранних Рюриковичей…

У крыльца лежал перепуганный Лапушкин, на плечах которого восседал шипящий котяра.

– Кешка, брысь! – скомандовал Родион. – Ты взбесился – на людей нападать?

– Вероятно, он принял вас за грабителя, – обратилась к Лапушкину с ироничной улыбкой Наташа.

– Извините меня, я…

– Вы просто решили воспользоваться приглашением и зайти к нам на огонёк, предварительно убедившись, что мы тут не спим, – подытожил Аркадий Сергеич, выручая сгоравшего со стыда самозванного детектива. – Ну что же, милости просим!

Николаю Евгеньевичу не оставалось ничего, кроме как присоединиться к компании.

В третий раз за сегодняший вечер выпить чаю.

И… слово за слово… всё рассказать!

Пребывание в псином облике имело своим преимущества.

Асканий мог больше не опасаться милиции, совершенно не интересовавшейся чёрными бесхозными пуделями средних размеров, а люди на улицах от таких собак не шарахались: всё же не волкодав, каким некогда выглядел Варвар.

Зато сам Асканий жадно впитывал новые ощущения и впечатления. Прежде прочего – запахи, которыми были полны дороги, ступени, газоны, машины, заборы, а также ноги, одежды и сумки прохожих. Правда, знакомых следов он не чуял: видно, в этой части города никто из встречавшихся ему людей не бывал.

Он миновал несколько магазинов (мебельный, обувной, продуктовый, хозяйственный), здание с надписью «Кинотеатр – Ресторан – Казино» (что там было на самом деле, даже маг себе не представлял), мастерскую «Мелкий ремонт», офис некоего «Мидас-банка» – и уже пробегал мимо длинной и высокой ограды, за которой, судя по ароматам, был местный базар, – как вдруг на него с грозным лаем выскочили несколько оголтело злобных дворняг.

Асканий, повинуясь собачьему этикету, поджал хвост и изобразил на морде вежливую обходительность: я, мол, вовсе не претендую на охраняемую вашей стаей кормушку, а спокойно иду себе мимо.

Но псы, презирая условности, бросились на чужака, собираясь если и не разорвать его на мелкие части, то как следует потрепать.

«Прочь, нахалы, разбойники, вертухаи поганые, урки базарные!» – заорал на дворняг чей-то невыносимо пронзительный голос.

Толстая, громкая немолодая тётка с тяжёлой сумкой разогнала дворняг и неожиданно ласково обратилась к Асканию: «Ах ты, лапочка, пёсинька миленький, куда ж ты полез, дурачок? Потерялся, что ли? Бедняжечка… Ну, пойдём, не бойся, со мною не тронут»…

Пудель не заставил себя упрашивать и прижался к тёткиной ноге своей курчавой шерстью.

«И что ж с тобой делать, таким несмышлёнышем?» – умилилась толстуха и, раскрыв одну сумку, протянула ему печеньице.

Он слегка смущенно покачал головой.