Сергей Пациашвили - Крещение Новгорода. Часть 2

Садко склонил голову в знак покорности. Он знал, что станет хорошим воеводой. Крестник самого Добрыни, зять богатого купца Житомира. При необходимости он легко раздобудет средства и людей. И всё же, сейчас эта должность казалась бесполезной. Казалось, только Василий Буслаев знал, зачем в Новгороде нужно богатырское войско. Но его великие цели умерли вместе с ним. Новый воевода становился простым церковным чиновником, который будет помогать дружине собирать дань и разгонять разбойников, а так же усмирять народные волнения против христианской веры. Вскоре этой должности нашли официальное место в городской иерархии. Богатырский воевода был правой рукой тысяцкого. Таким образом, городское и богатырское ополчение становились чем-то единым. В тот день Садко ещё долго говорил с Добрыней, обсуждал разные важные вопросы. Когда же богатырь покинул княжеские палаты и отправился домой, солнце уже опускалось на линию горизонта. Дома нового воеводу ждала жена и челядь. От верных людей Садко узнал ещё одну радостную новость: он стал-таки отцом. Незадолго до его возвращения Алёна родила не сына, как было обещано, а дочь. Жена богатыря уже знала это, и потому не только не обрадовалась его возвращению и назначению на место воеводы, но и вообще предпочла с ним не разговаривать. Садко, тем не менее, провёл этот вечер дома, хоть это было и не просто. Все тихо презирали его, а в Людином конце его ждала дочь, которую ему нестерпимо хотелось увидеть. Лишь поутру Садко покинул дом под предлогом повидать свою мать, а заодно навестить и мать Василия – Амелфу Тимофеевну. Мать покойного воеводы была уже одета во всё чёрное, казалось, она постарела не десять лет. Бледная, с заплаканными глазами, она всё же держалась и окончательно не падала духом. Садко поклонился ей и вошёл в дом. Здесь пахло скорбью и печалью.

– Как он погиб? – спрашивала Амелфа Тимофеевна.

– Как настоящий герой, – отвечал Садко, – он отдал свою жизнь, чтобы убить того, кого все считали бессмертным. Проклятого упыря, известного как Кощей.

– Так, значит, Кощей мёртв?

– С божьей помощью.

Наступило долгое мучительное молчание. Мать Василия погрузилась в свои мысли, а Садко не мог её прервать и перейти к изложению своих намерений.

– Конь Василия теперь у меня, – заговорила, наконец, Амелфа Тимофеевна, – его пригнал ко мне Хома. Конь богатырский, не гоже ему пахать землю. Он должен принадлежать богатырю. Ты теперь воевода, Садко, бери его себе. Более достойного владельца ему не найти.

– Благодарю, матушка, – склонил голову Садко.

– Алёну только не забирай, прошу тебя. Она напоминает мне о Василии, и ребёнок её…. Я знаю, это не его, твоё дитя, но Вася мог стать ему отцом, если бы не…

– Но где она? – оживился Садко.

– Она в прежних покоях Василия, ребёнок с ней. Садко, не забирай их у меня.

Последние слова она уже сказала ему в спину, поскольку богатырь направился в указанном направлении. Он больше не мог себя сдерживать и ворвался в комнату. Алёна сидела на лавке с младенцем в руках и кормила его грудью. Увидев гостя, она не на шутку встревожилась. Но Садко будто не обратил на неё внимания, сел рядом и принялся разглядывать своего ребёнка. Дитя было ещё совсем маленьким и беспомощным, едва узнавало родную мать, но богатырю ребёнок показался самым красивым из всех детей, кого он видел.

– У неё уже есть имя? – спросил Садко.

– Я думала, если родиться мальчик, я назову его Василием, – отвечала Алёна. – Но боги не дали тебе сына, которого ты хотел у них забрать. Они дали мне дочь, настоящую чародейку, которую я назову Василисой.

– Василиса – хорошее имя. Что ж, я добился своего, и теперь больше не держу тебя здесь. Если хочешь, уходи. Можешь вернуться к своей матери, которая будет подкладывать тебя под заезжих мужиков. Или ещё куда, я тебя больше держать не буду. Только дочь останется со мной.

– Ты хочешь разлучить меня с моим ребёнком? – даже с некоторой злобой посмотрела на него Алёна.

– Моя дочь останется в Новгороде. Она не будет ни в чём нуждаться, она получит хорошее воспитание. Если ты попытаешься забрать её у меня, я найду тебя, где бы ты ни была. Или навещу твою мать.

– Тогда я тоже останусь в Новгороде, – бросила ему Алёна.

– Что ж, воля твоя. Я обеспечу всем и тебя.

– А если я захочу замуж? – прищурилась Алёна, – ты же не возьмёшь меня к себе второй женой. А я ещё молода, мне нужен муж.

– Я не стану твоим мужем, – отвечал ей Садко, – это запрещает моя вера. Но я буду отцом твоего ребёнка. Если ты соберёшься замуж, предупреди меня, и мы всё решим.

Алёне пришлось смириться со своим новым положением, теперь она полностью зависела от Садка. Возможно, однажды он захочет, чтобы она стала его любовницей, но сейчас она была лишь матерью его ребёнка. Садко знал, что пойдут недобрые слухи, что родня его жены ещё больше обозлится на него, но другого выхода не видел.

Святослав Вольга в этот день отправился к другой вдове, в дом Кости Новоторжанина. Ольга не могла унять слёз, и даже временами впадала от горя в такое беспамятство, что все серьёзно обеспокоились о её ребёнке, которому только предстояло появиться на свет. Никита Новоторжанин держался, как мог, но и по щекам старика время от времени пробегали горькие слёзы. Христиане нарекли Костю мучеником, некоторые даже сделали его своим заступником на небесах. Он всегда был их героем, но смерть, казалось, вознесла его почти до уровня святых. Когда в город прибыл Потамий Хромой, отец Иоаким провёл панихиду в память о погибших. В храме богатыри снова вспомнили своих вечно молодых товарищей.

– Я должен был быть с ним, – говорил после службы Потамий Садку.

– Будешь, – отвечал ему будущий воевода, – все мы когда-нибудь соединимся на том свете, поздно или рано.

– Я должен был спасти его. Однажды я уже это сделал.

– Поверь мне, Потаня, сейчас был другой случай. Я был там, я видел болото, поглотившее целое войско. Никто бы не выжил.

После службы многие решили помянуть павших в кабаке, за кружкой вина или пива. Здесь Садку снова повстречался Вольга.

– Ну что думаешь, воевода? – спрашивал он.

– О чём?

– О том, как всё пойдёт дальше. Людей у нас мало, денег тоже. И благодать, что сошла на нас в тот день, исчезла вместе с Василием Буслаевым. Я знаю твой смекалистый ум, и хочу знать, что ты придумал.

– Я не верю, что благодать покинула нас, – отвечал ему Садко, – в тот день я словно стал другим, я переродился.

– Понимаю, – задумчиво проговорил Святослав, – но на одной благодати войска не создашь. Я много чего узнал от Вахрамея. Злой дух, который так портил нам жизнь, ещё даст о себе знать. Вахрамей сдерживал его, но теперь мы должны готовиться к худшему. Если демон восстанет во плоти сейчас, мы ничего не сможем ему противопоставить.