Татьяна Иванько - Байкал. Книга 4

– Чудеса он тебе может статься и покажет, но в обмен на твои.

Аяя густо покраснела, отворачиваясь, и занялась завязками.

– Зачем ты… так-то… человек ничего плохого не думал… А вы с Арием обещали учить меня, а сами… Ты вон, вовсе не подходишь цельный день, будто я наказана…

С этими словами она, шмыгнув носом, направилась к дому. Я же сказал ей вслед:

– Не обижайся, Яй, и учить будем, первый день здесь, дай отдышаться.

Я повернул в дом, но на пороге Зигалит сверкала глазами, сложив руки на полной груди, когда я приблизился, она фыркнула и ушла в дом. Ну началось… втравил меня Арик, и сам носа не кажет.

Но Арик явился к вечеру, ещё до заката. Появился на пороге неожиданно, словно с неба свалился. Хотя чего «словно», с неба и свалился. Он вошел, как ни в чем, ни бывало, с улыбкой даже и с гостинцами как раз. Ну хоть кто-то сообразил. Зигалит радостно засуетилась вокруг него, радуясь его возвращению куда больше, чем моему. Он привёз Зигалит чудесных кеметских украс, зерцало, украшенное самоцветами, вставленными в серебряную раму, кажется, отрез какой-то красивой ткани, и шкуру леопарда, что было очень модно, я видел на очень богатых фиванках такие украсы, на одно плечо вешали такую шкуру, пристёгивая драгоценной брошью. Так что да, Арик угодил моей жене своим приездом. Спросил о бремени, поняв, что что-то не так с этим, посочувствовал, обнимая её полные плечи, сказал, что у такой прекрасной женщины, несомненно, будут ещё дети.

– Где же Аяя? – наконец, спросил он, не умея скрыть искорки улыбки, выскакивающие из глаз, и губы так и тянулись вширь.

Я поднялся, маня его за собой из дому.

– Идём, я провожу тебя.

– Отдельно поселили? – немного удивлённо спросил Арик, выходя за мной.

– Зигалит ревнует, – сказал я.

– И что, есть повод? – Арик пронзил меня взглядом.

– Да не сверли ты…. – разозлился я, будет ещё глазами сверкать. – Повод, какой к чертям повод, когда… Аяя сама повод. Будто не знашь. Я сказал, что она твоя жена, но Зигалит всё равно зубы крошит.

Мы подошли к домику Аяи.

– Мне вовсе кажется, жена не ждала меня, и… что у неё другой, – быстро сказал я.

Арик посмотрел изумлённо:

– Ты что, Эр? Ты-то, Эр, сроду не ревновал… Да и от тебя-то, кто гулять будет? Главное, к кому?! – нетерпеливо сказал он, конечно, что ему сейчас обо мне с Зигалит думать-то, когда он вот-вот к Аяе войдёт…

– Ну и от тебя никто не гулял, – ответил я. – Да и не о ревности я, а… разлука, детей потеряла, ну и… решила со мной уже и…

– Страдаешь, что ль? – усмехнулся Арик.

– Да нет, но, знаешь, как-то противно, будто вступил на крепкий мосток, а он возьми, и в труху рассыпься. Всё же семья, дом – это каменное должно быть сооружение, крепкое, иначе смысла нет.

– Ничего, укрепишь свой дом, – сказал Арик, похлопав меня по плечу. – На то и вернулся.

Он вбежал бы уже в этот маленький домик, да я всё держу, мешаю и я не уверен, что делаю это не из-за неё…

– Аяя обижается, что не учим её, – сказал я, прежде чем оставить его на пороге Аяиного дома.

Арик радостно рассмеялся и тряхнул мехом, что нёс сюда, там мягко что-то грохнуло.

– Вот я и привёз ей книг. И таких, каких она не читывала ещё.

– «Не читывала», ей бы с теми, что сама и написала разобраться, голова-от пустая совсем, – усмехнулся я.

– На то наши и полны знаний, чтобы поделиться, – радостно сказал Арик. – Токмо… о прошлом, обо всём дурном не напоминай ей, идёт? – понизив голос, добавил он, в упор посмотрев на меня.

– Да что я… враг себе? – удивился я. Ему в этом смысле бояться нечего, последнее, что я сделал бы в этой жизни – это рассказал Аяе, какие беды я причинил ей когда-то.

Арик направился к небольшой двери. Таким радостным я не видел его уже очень давно. Но что удивляться, он, наконец, получил то, что искал столько лет, всё, что хотел, что было смыслом его жизни, так что, конечно, он счастлив.

Вернувшись в дом, я застал Зигалит, у окошка, из которого она следила за Аяиным домом.

– Сказа-ал ему про любо-овничка? – спросила Зигалит.

– Нет, и ты молчи.

– Чи-иво эта-а? – Зигалит повела полными плечами, отходя от окна.

– Он и так… от ревности света не видит, для чего лишнее говорить ему.

– От ревности, коне-ешно…. – усмехнулась Зигалит. – Я таких хитрых девок зна-аю, они сразу с деся-ятком крутить могут, и все за их подолом бегать продолжа-ают. А они и зла-ата и всего, что душе угодно возьмут, – поводя плечами, значительно проговорила Зигалит.

И метнула взгляд в меня, в нём, как ни странно с искренним чувством, ревность в ней всё же ещё горит. Так, может, и любви хоть искра осталась, тогда я смогу разжечь её снова?..

– Ты, гляди, на иё хитрые крючки не попади-ися.

– Злата тебе, однако, досталось сверх меры, не ей, – сказал я, намекая и на украсы и на золото, что я по приезду ей отдал, и теперь жалел, не подумал припрятать где.

– Ну-у, так я и досто-ойнее пи-игалицы твоей-нето, – вытянув губки, сказала Зигалит. – Вече-ерять-то с нами будут, али ка-ак?

– Ты весь день её не звала, так что сама и зови теперь, ты хозяйка.

Жаль всё же, что детей не будет, как-то неправильно всё в этот раз у меня, неладно. Ох, ошибся я, похоже, с Зигалит. Тогда она мягкой манерой своей заморочила меня, да и в дороге и при болезни где было разобраться?..

Ничего, надо понять, что вообще тут происходит, кто и что обманывает меня, моё сердце или Зигалит, а тогда и решать, что делать. Если Зигалит негодница, так и Аяе здесь нечего делать, тогда лучше отсюда убраться. Но если ошибаюсь я, и моя жена всего лишь остыла в разлуке, это совсем иное, тогда у меня есть дом и надёжная стена за спиной, и я могу и Арику помочь и… и сам от соблазна удержаться. А Аяя соблазн… Вот стояли мы с Ариком у дверей её дома, и мне казалось, что я сквозь дверь, али из окон чувствую аромат, что она источает, тонкий и лёгкий, как у шипковых роз. Всего лишь садом богатым пахнет здесь, но нет, я себе уже нарисовал Аяю, её голос, улыбку, коленки вчерашние, да слова: «Ты мне как ветер под крылья»… Ох, Арик, страшное испытание ты мне устроил…

Я обернулась на раскрывшуюся дверь, это Арий, я обрадовалась ему, день выдался такой бестолковый, вначале какая-то опала и холодность от Эрбина, ничем, вроде, и не заслуженная, потом, кажется, Орсег развлёк, пообещал хорошего даже, и вдруг их ругательная стычка с Эрбином мне непонятная и необъяснимая злость между ними. Что они не поделили, почему так ругались, на меня намекали, непонятно. И потом ещё Эрбин на завязки показал, будто я нарочно растрёпой хожу, кого завлекаю… Всё это было обидно, вкупе с бестолково потерянным временем после, потому что среди книг, что оказались в доме, не было цифири, а мне она была необходима, я ещё не продвинулась далеко, ещё не ухватила даже конец нити, что была сутью этой науки, она была где-то совсем рядом, но не далась мне, и теперь, получалось, что я и не вникну?.. От этого мне стало окончательно тоскливо. Вырвали меня из такого славного, такого уютного мира, где было всё, что мне сейчас нужно и оставили в одиночестве…