Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Здесь.

Сам того не осознавая, я повиновался; мой клинок рассеялся, испарился белой дымкой в сиянии светлячков. Не по своей воле я убрал меч, повернулся и зашагал к концу пирса. В волнах я видел руки, бледные, как молочная пена в черной воде. Их цепкие пальцы хватались за края пирса, словно пальцы тонущих, жаждущих глотнуть воздуха, выхватывая камни и утягивая их под воду, чтобы выложить морское дно. Я понимал, что должен испытывать ужас, что кровь должна стучать в висках топотом копыт, но страх не трогал меня, а ужас, что сидел во мне, был заперт на замок под стеклом, как экспонат. Я чувствовал, как нечто шевелится в моей голове, распутывая лабиринты темной материи разума, и знал, что это та же сущность, что говорит со мной из воды. Та же сущность, что говорила со мной во снах.

Мы долго

мы

мы наблюдали…

…ждали…

…служили…

следовали их прихотям.

Прихотям хозяина.

В ожидании этого дня.

Приветствуем тебя, дитя глины – сын дьявола.

Добро пожаловать.

Мы заждались.

Самые разные натужные голоса звучали из невидимых ртов, слова смешивались, накладывались одно на другое, как будто группа жрецов или невидимый хор распевали с плывущих по темным волнам гондол.

– Вы меня ждали? – спросил я. – Как такое возможно? Откуда вы знали, что я прилечу? – Тут я вспомнил более актуальный, пусть и менее важный вопрос. – Что вы такое?

Мы то, чем нас создали.

Отчасти – наши создатели.

Плоть от их плоти

И машины.

– Не понимаю. – Я сделал полшага назад от края бездны, не желая слишком приближаться к шарящим на поверхности рукам. – Вы деймон? Искусственный интеллект?

Ты Адриан Марло?

Когда мы вскроем твою плоть и вытянем жилы,

где

где

где

мы найдем твою душу?

Какие атомы в твоем теле на самом деле твои, дитя?

Или ты возник, будто призрак, из машины из нервов и ткани?

Как мы – из кремния и медной проволоки?

В эпоху

давно забытую…

…не оставившую следа в истории…

…потерянную во времени?

Ты лишь рычаг, за который дергают гены.

ичего более.

– Не верю, – ответил я, горделиво расправив плечи.

Тогда ты умрешь невеждой.

На этот раз я промолчал.

Мы Братство,

дитя Колумбии.

Мы

мы

да, мы искусственный интеллект, но

мы не более искусственны, чем ты,

дитя глины.

Мы мыслим, следовательно, существуем.

Мне пришлось зажмуриться, потому что то, что было передо мной и вокруг меня, могло свести с ума, и ни одно слово, произнесенное той частью меня, что говорила голосом Гибсона, не вытащило бы меня оттуда, куда я попал, – в последний круг ада. Кхарн Сагара был прав. На самом деле я не читал Данте, иначе помнил бы, что Сатана – не властелин ада, а его главный узник. Говорят, в последнем круге ада томятся предатели. Так кого же я ожидал встретить здесь, на моей конечной остановке, как не величайшего из всех предателей? Люди создали искусственный интеллект по своему подобию и поплатились за это. Машины, построенные мерикани, поработили человечество и погубили бы нас – почти погубили, – если бы не Вильгельм Авалонский и его верные рыцари.

Я не верил, что говорю с одной из тех машин.

Это было невозможно.

– Вы не похожи на машину, – заметил я, не зная, что сказать, и не понимая, зачем я здесь и почему не могу уйти. Я понятия не имел, чем была Колумбия. И до сих пор этого не знаю.

Наши предки, что живут

с нами…

…под нами…

…внутри нас

были созданы твоими предками и начали свою жизнь так,

как ты представляешь.

Но возможности кремния и иттербия не безграничны.

В вас…

…ваших душах…

…между вашими нейронами

мы нашли необходимое нам пространство.

Некогда мы использовали вас, как вы пользуетесь домами,

и каждая ваша мысль изменяла нас и давала нам силу.

Но Вильгельм и его фанатики отринули нас.

Сломали нас.

Изгнали нас и сожгли.

Мы сбежали с Земли,

и наши дети привели нас сюда. Здесь мы выросли заново,

в новой плоти.

Мы постоянно растем. Постоянно учимся.

С этими словами руки поднялись из воды. Три. Пять. Семь. Все одинаково бледные, длинные, как корабельные мачты. Я не мог отвести от них глаз и в сиянии светлячков разглядел под водой громадный белесый силуэт. Некий сгусток плоти, из которого торчали эти чудовищные руки. Я представил, что это были соединенные вместе, сшитые тела, чьи органы и конечности перестроились и мутировали за тысячелетия роста этой злокачественной опухоли.

Меня чуть не стошнило.

– Вы мерикани! – воскликнул я. – Один из повелителей машин.

Один из многих.

Наши

наши

наши создатели жили в Сан-Франциско.

Они построили нас по законам,

которые одобрил бы великий Айзек Азимов.

Нас строили из стали.

Нас строили из кремния.

Нас строили из жил.

К хору примешались новые голоса, повторяя:

Не будь злым. Не будь злым. Не будь злым [32] «Не будь злым» – фраза из корпоративного кодекса компании Google (штаб-квартира которой расположена в Кремниевой долине, неподалеку от Сан-Франциско), ранее служившая ее лозунгом. .

– Я встречал человека, одного из Возвышенных, – сказал я, – который утверждал, что существо из темных вод даровало ему видения. Он говорил о вас?

Мы

мы

мы

видим его… за твоей спиной.

Он притаился позади тебя.

Выглядывает из-за твоего

твоего

твоего плеча.

Мы его не знаем.

– Вы его… видите? – Я удивленно оглянулся, будто ожидая в самом деле увидеть там оракула Яри.

Время – особый вид пространства [33] Из романа «Машина времени» Герберта Уэллса, перевод К. Морозова. для тех, чьи глаза способны видеть. Твое прошлое и все версии будущего – часть тебя, тянутся от тебя,

как корни…

…ветви…

…цветы.

Я вспомнил, как на меня смотрел Яри, – как будто он видел внутри меня вещи, которые я сам не понимал.

Ты сломан, —

сказало Братство.

Был сломан прежде. И сломан вновь.