Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Мой перстень. Я машинально потрогал левый большой палец в месте окольцевавшего его ожога. Когда отец лишил меня титула и владений, я выбросил старую безделушку. Отправляясь в изгнание, я лег в крионическую фугу, не сняв перстень. Пока я был заморожен, металл сжег мою кожу. В клинике, при ярком освещении, широкий шрам поблескивал, словно натертый воском. Ченто заметил мой жест и подскочил ко мне.

– Криоожог, – сказал он, беря меня за руку.

Свет лег так, что он увидел и мелкие шрамы на тыльной стороне ладони – напоминание о битве со сьельсинским капитаном Уванари, когда оно сбежало с Эмеша.

– Еще ожоги, – констатировал он, и его нормальный глаз вопросительно уставился на меня, а механический продолжал сканировать руку. – Косметика, значит? Ченто может вырастить новую кожу хоть целиком! Двадцать тысяч марок!

– Нет! – отдернул я руку.

Не знаю, от солдатской ли сентиментальности или от все того же отвращения, что я испытал на улице, сама мысль о такой процедуре вызывала у меня мурашки, как будто даже кожа боялась, что ее заменят.

– Вместо того чтобы лапать меня и гадать, доктор, позвольте ответить на ваш изначальный вопрос, – сказал я с аристократическим высокомерием.

Ченто отступил, улыбнувшись во все свои металлические зубы.

Устав от неудач в других клиниках и от этого чужого места, я ответил:

– Доктор, я ищу жизнь. – И сразу почувствовал себя дураком.

– Жизнь? – наморщил лоб Ченто. – Палатин молод, так ведь? Ченто может удлинить хромосомы, восстановить органы, очистить мозг от бляшек, но так рано? Мы… – Он запнулся и указал сначала на меня, потом на себя. – Мы можем посмотреть, да. – Он взмахнул рукой, показывая, что я должен идти за ним. – Охрана ждет здесь. Клиника очень безопасна. Никто не беспокоит Ченто… – Он сбился на путаный гортанный лотрианский.

Хлыст скорчил такую гримасу, как будто хотел сказать, что лучше оставит меня наедине с огнедышащим аждархом, чем с хиромантом, но я жестом велел ему оставаться на месте.

– Будь начеку, – сказал я с кривейшей улыбкой, похлопывая по рукояти меча во внутреннем кармане, чтобы напомнить и Хлысту, и себе, что я вооружен.

Ченто отвел меня в кабинет. У стены стояла кушетка, в углу – круглая платформа. С потолка лапами затаившейся беременной паучихи свисали какие-то сенсорные приборы. В дальнем конце кабинета – пульт с темными экранами и индикаторами приятного сине-зеленого цвета.

– Палатинам и так дана жизнь. Долгая жизнь, – произнес Ченто, приглашая меня сесть на кушетку.

Вместо этого я прислонился к ней, не снимая шинели. Если врач и рассердился, то виду не подал и продолжил:

– Иногда Ченто может сделать много, иногда мало. Человеческие гены не бесконечны. Быть может, пациент хочет абстрагироваться?

– Абстрагироваться?

– Стать машиной! – воскликнул Ченто, постукивая по моноклю. – Например, отказывает почка. Можно заменить. Но становишься старше, организм отказывает систематически. На клеточном уровне. Появляется рак. Палатины стареют медленно. Меньше бляшек в мозгу, в крови. Органы отказывают реже. Рак появляется чаще. В конце концов быстро умирают. Машины… никакого рака. Другие проблемы случаются. Но не рак.

– Никаких машин, – помотал я головой.

– Никаких машин! – обескураженно повторил Ченто. – Конечно. Solnechni. Уже нарушает закон, придя к Ченто, но этот закон не нарушит.

Он подошел ко мне со шприцем. Я инстинктивно отпрянул, прижимаясь к кушетке.

– Только проба, – сказал он. – Ченто должен знать, с чем работает, как помочь.

Я вспомнил старинные легенды о том, как глупцы и отчаявшиеся в поисках знания выменивали его на пригоршню собственной крови. Нельзя было забывать, что это место пусть и выглядело как обычная медика, но находилось на территории экстрасоларианцев, а они лишь немногим лучше деймонов. Я был достаточно образован, чтобы понимать, что пробирка моей крови не даст Ченто власти надо мной, как давало власть над демоном произнесение его имени, но я знал множество других способов использовать ее. Например, создать вирус, способный убить только меня. Наладить производство моих клонов для продажи в рабство, в солдаты или катамиты. Нарезать мой геном и выпустить на рынок продукты на его основе: вот вам глаза Марло, вот вам довольная улыбка Марло.

Меркантилизация плоти.

– Вы меня не поняли, – ответил я, подавив желание врезать врачу и сбежать. Я остановил его руку. – Я не хочу продлить себе жизнь. Я ищу другую. Доктор, я федерат. Наемник. У меня опасная работа. Я могу погибнуть при самых разных обстоятельствах. Но я слышал, что экстрасоларианцам известен способ обмануть смерть. Так, чтобы выжить даже при полном разрушении корабля.

– Этого Ченто не может, – насупился врач.

– А кто может?

– На «Марте»? Никто. – Ченто убрал шприц, и я отпустил его руку. – Это невозможно. Ченто не умеет. Если Гибсон не заплатит Ченто, Ченто не работает на Гибсона.

Я запустил руку под шинель, мимо рукояти меча, и открыл карман на молнии. Нащупав пальцами универсальную карту, я остановился:

– Я готов заплатить за информацию. Раз здесь никто не может мне помочь, то, возможно, на Воргоссосе…

– Chern zashich nme! – выругался Ченто на родном лотрианском. – Молчите!

Такой реакции я и ожидал, она меня не удивила.

– До вас я посетил уже четыре клиники, – хладнокровно сказал я. – Нигде не смогли мне помочь.

Я достал черную карту с тремя золотыми шлемами Ротсбанка на лицевой стороне:

– Доктор, я готов заплатить.

Врач сунул шприц в карман серого халата и задумался. Казалось, он сдувается, оседает на гладкий белый пол.

– Вы не понимаете, о чем просите.

Его акцент, прежде сильный и порой непонятный, вдруг пропал. Врач как будто снял театральный костюм, в котором вдохновенно играл. Галстанское местоимение далось ему легко. Нет, я не хочу сказать, что он притворялся лотрианцем. Просто он перестал играть. Показавшись вдруг чрезмерно уставшим, он отвинтил свой монокль. Корпус с линзой отошел, обнажив пустую глазницу, уходящую глубоко в голову. Внутри поблескивал темный металл и пульсировал красный огонек.

Вынув из кармана грязный платок, Ченто протер линзу и, вставив на место, продолжил:

– Воргоссос… на Воргоссос можно попасть только по приглашению его Возвышенных.

– Его Возвышенных?

– Слуг Вечного, правителя Воргоссоса. – Ченто поджал губы. – Вы ведь о нем слышали? Вечный, что делится своим даром с теми, кто за это платит. Дарует лекарство от смерти. За этим вы ищете Воргоссос?

Лекарство от смерти. В какой-то мере так оно и было. Вот только заботила меня не собственная смерть, ведь я был еще молод и не боялся, до конца не осознавал собственной смертности. Перед глазами невольно встал черный шрам на поверхности Рустама и страдающие руины городов. Я как наяву услышал вопли Уванари под ножом катара и увидел людей, корчащихся под ногами сьельсинов, измазанных кровью, как вампиры.