Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Лекарство от смерти.

– Да, – сглотнул я. – Мне сказали, что у экстрасоларианцев можно это получить.

– Экстрасоларианцы… – Ченто сдержал смешок. – Мы не единый народ, Гибсон. Экстрасоларианец экстрасоларианцу рознь. Я простой врач. А Возвышенные… вы наверняка слышали легенды.

Слышал. Мать восхищалась ими. Возвышенные часто выступали злодеями в скверных эвдорских постановках и множестве великих опер. С ними сражался легендарный Кхарн Сагара, мстя за разрушенный дом. Говорили, что они отринули человеческую природу и почти всецело отдали себя деймонам, так что в них не осталось ничего от людей. Само слово рождало образы окровавленных железных челюстей, мертвых, как старый металл, глаз и смутных силуэтов, прячущихся в темных закоулках разума.

– Возвышенные служат Воргоссосу?

– Некоторые, – ответил Ченто. – Они не народ и не организация. Некоторые из их капитанов служат Вечному, но не все. Только им известно, где эта планета.

– Как это возможно? – удивился я. – Как им удается веками скрывать целую планету?

Нормальный глаз Ченто хитро прищурился.

– Никто не знает. И никто не скажет вам, где ее искать.

– То есть вы знаете где?

Я шагнул вперед, нависая над коротышкой всем своим ростом. Лотрианец был мне по локоть, и гравитация на станции «Март» была ниже, чем на Эмеше. Я мог бы поднять его одной рукой, если бы захотел.

– Нет! Нет! – воспротивился Ченто. – Вам следует спросить нужных людей. У Воргоссоса есть связи. Торговцы. Люди, которые знают корабли, что туда летают. Ченто не из них. Ченто не знает. Идите к торговцам. В порт. Не к капитанам, а к торговым компаниям. У Возвышенных есть слуги на «Марте». Некоторые с Воргоссоса. Некоторые нет.

Я снова сунул ему под нос карточку:

– Имя, Ченто. Мне нужно имя.

У бетонных свай плескалась зеленая вода, волны вызывало не притяжение луны, а гигантские помпы, установленные в глубине рыбной фермы. В воздухе стоял запах водорослей, рыбы лишь изредка появлялись на поверхности, видимо боясь охотящихся чаек. Чайки. Я не видел живых земных чаек и не слышал их криков с тех пор, как покинул Делос. Удивительно было встретить их в унылом городе на мрачной станции, так далеко от света и серебристого домашнего неба. Дождь прошел, туманные тучи развеялись, оставив после себя лишь легкую дымку над водой и среди уродливых утилитарных зданий.

О чем думали эти птицы, странствующие в лишенном солнца небе? Не бились ли они о потолок станции-кольца, не терялись ли в псевдогравитации «Марта»? Мне, так же оторванному от дома, было жаль их. И я, и они были пилигримами.

Синие глаза камер наблюдали за нами с кривых колонн, свешивались с проводов, протянутых вдоль перекинутых над зеленой водой мостков. Мостки вели к грузовому лифту и складам, усыпавшим его основание, словно морские блюдечки. Даже тут были голограммы. Реклама бестабачных сигарет выдувала на нас ненастоящий дым из чересчур полных и красных губ. На барельефе, изображающем поединок в Колоссо, бородач с булавой крушил громадного зеленокожего гомункула. Вдоль набережной выстроились киоски с едой: кебабами, рыбными роллами и бутербродами в цветной бумаге.

– Нам сюда? – спросил Хлыст.

– Похоже, – ответил Бандит, указывая пальцем.

Огромные белые буквы на сером фоне гласили: «ГРУЗОВОЙ ЛИФТ 013».

Прилетающие на станцию корабли стыковались к внешней палубе, и экипажи поднимались по рукавам на лифтах к платформам, подобным той, с которой мы попали в город. В основном лифты были маленькими, пассажирскими. Для погрузки и разгрузки контейнеров существовали фрахтовые биржи. Большинство товаров предназначалось для продажи в единственном городе станции «Март», остальные перевозили на фабрики и другие корабли. Я боялся даже представить, какими гнусными приспособлениями могли торговать на «Марте». Еда, минералы, скот, приборы, мультимедийные устройства – это одно, но были и вещи, которые не жаловал свет имперского солнца. Я старался не вспоминать медику доктора Ченто и приспособления для улучшения тела, которые там предлагались. Я даже думать не хотел о том, что где-то на этих складах могут спать тысячи человеческих эмбрионов, ожидающих продажи в рабство или превращения в СОПов.

Я продолжил путь, протиснувшись между двумя огромными, под десять футов ростом, мужчинами в полной броне. Один выругался на незнакомом мне языке. Следом мы миновали группу зеленокожих дриад, в оранжевых рабочих комбинезонах, и попали в складской комплекс.

Найти названный Ченто офис оказалось легко. Когда я подошел, круглая дверь сама откатилась, и мы очутились в низком помещении, больше похожем на частный кабинет, чем на приемную, но за столом напротив нам очаровательно – чересчур очаровательно – улыбалась секретарь.

– Добрый день! – произнесла она, подтвердив мои догадки насчет местного времени. – У вас назначена встреча с господином Бревоном?

Покосившись на Бандита, я улыбнулся. Я продолжал играть роль имперского палатина, командира наемников. Пускай говорит мой представитель.

– Боюсь, что нет, – ответил Бандит с низким уважительным поклоном. – Но нам весьма рекомендовали его услуги.

Разогнувшись, он повернулся вполоборота, указывая на меня:

– Имею честь представить лорда Адриана Марло, ранее из Соларианской империи, а ныне – коменданта и владельца Мейдуанского Красного отряда, зарегистрированного на Монмаре.

Женщина встала с почти механической аккуратностью. На ней был полосатый костюм из какого-то синтетического материала, настолько обтягивающий, что я недоумевал, как она могла в нем дышать.

– Какая честь, – сказала она, приглаживая винного цвета волосы, собранные в тугой строгий пучок на затылке. – Могу я узнать цель вашего визита?

Ее глаза были слишком большими. Слишком зелеными. Нос и подбородок – слишком маленькими. Я не сразу понял, что она гомункул, но гипертрофированные черты и деликатные движения выдали ее. Она была создана живой скульптурой. Кроткой, послушной… даже при всем желании неспособной на побег.

Мне стало тошно.

– Нам дали понять, что господин Бревон контактирует с Возвышенными. Торгует с ними, – продолжил Бандит от моего имени.

Женщина улыбнулась перламутровыми зубами:

– Значит, вам нужен…

– Транспорт, – сказал я, выступая вперед. – Перелет.

Улыбка гомункула не померкла, но и на глаза не распространилась. Секретарь долго, оценивающе смотрела на меня:

– Вот как? Я проверю…

Она запнулась, ее глаза на миг застыли, как будто она присматривалась к чему-то, видному только ей. Губы беззвучно произносили какие-то слова. Наконец она кивнула. Я уловил, как одна из ее сережек мигнула, – вероятно, кто-то переговаривался с ней.