Ян Бадевский - Лимб

— Автономное потребление? — переспросил Ольгерд.

— Смотри. Государственность базируется на распределении ресурсов. Узурпация власти — это инструмент неограниченного доступа к ресурсам. Но представь, что некая культура достигает технологических высот... позволяющих, скажем так, не испытывать нужды ни в чем. Мы обеспечены энергией, пищей, материальными благами. Никто не голодает, побеждены опасные заболевания, закрыты все базовые потребности. Продолжительность жизни растянулась на века. Мы редактируем свои организмы, закладываем в потомков любые способности, проводим омолаживающие процедуры. Осваиваем миры туманности, заглядываем еще дальше. Отсюда — приоритеты. Люди на Риордане мыслят глобальными философскими категориями. Развитие цивилизации и вселенной, выбор этических ценностей, систем обучения и развития для своих детей. Горизонты науки, грани искусства. Эти вопросы представляются большинству из нас более важными, чем банальное удержание власти. Тем более, что власти, как таковой нет. Это обычная работа, причем довольно рутинная. В управленческие структуры никто не рвется. Что же касается автономного потребления... Согласись, если ты намерен жить самостоятельно, то и обеспечивай себя сам.

Чашки опустели. Картер наполнил их повторно, и разговор продолжился.

— А что с Консультантами? — поинтересовался Ольгерд.

— Это эксперты высшего порядка. В разных областях знаний. Генетически измененные, впитавшие память множества поколений. К их мнению прислушиваются все правительственные структуры.

— Это они решили воевать с Преддверьем?

— Ты всё упрощаешь, — Картер укоризненно посмотрел в глаза собеседнику. — Я понимаю, мы долго находились по разные стороны баррикад. Но ты ведь хочешь разобраться в ситуации? Для этого надо изучить историю нашего конфликта с теми, кого ты привык называть Демиургами.

— А как вы их называете?

— Администраторами Сетевого Подключения. Или просто — Администраторами.

Ольгерд задумчиво смотрел на вольвокс — колонию домов, принадлежавших свободным странникам. Долгожителям, которых мастер ножей до недавних пор считал чудовищами, врагами всего живого во вселенной.

И что теперь?

Ему начинала нравиться культура магелланцев. Симпатия к этим людям проникала внутрь мастера с каждым глотком ягодного чая.

— Ужин готов, — сообщил дом.

Выспался Ольгерд хорошо. Провалившись в глубокую воронку без сновидений, мастер выпал из реальности до полудня. Кровать была мягкой, постельное белье — чистым и приятным на ощупь. В комнате поддерживался климатический контроль — суть этого термина Картер объяснил накануне. Безмерная усталость последних дней схлынула, вернулось бодрое расположение духа.

— Который час?

— Без четверти двенадцать, — ответил дом. — Кажется, так принято говорить в вашей культуре.

Окно всё еще было панорамным и выходило на террасу. Ольгерд с облегчением увидел нормальное голубое небо. С ярким солнечным диском, застрявшим почти у самого зенита. Диск был желтым, что характерно для большинства колонизированных человеком миров. В картину хорошо вписывались белые облачка — перистые, кое-где вытянутые в неровные рваные линии.

Небо как небо.

Решетка никуда не делась. Правда, теперь мастер не видел ночную подсветку транспортных коридоров, а габаритные огни и окна летающих домов перестали сплетаться в сказочную иллюминацию. Днем всё выглядело прозаично. Нескончаемые потоки сложных машин — медленных, быстрых, подрезающих друг друга, стыкующихся и меняющих конфигурации.

Значит, ему ничего не приснилось.

Ольгерд всё еще находился в мире Посторонних.

Магелланцы пользовались двумя системами для измерения времени. Первая была базовой для народа, привыкшего странствовать среди звезд. Никакой привязки к вращению планет, годовым и суточным циклам. Стандартом считались килосекунды, от которых плясало всё остальное. Дома программировались, исходя из этого принципа. Так, земной день, по словам ИскИна, был равен восьмидесяти шести и четырем десятым килосекунды. Очень удобно — не надо подстраиваться под каждую новую планету, освоенную хозяевами.

Вторая система была местной.

Картер жил по часам Риордана, объясняя это биологическим циклом. За основу были взяты всё те же земные секунды, минуты и часы, кратные шестидесяти. В риорданских сутках насчитывалось двадцать семь часов, год растянулся на триста одиннадцать дней. Из чего можно было сделать вывод, что планета обращается вокруг собственной оси достаточно медленно, но ее орбита пролегает к местному светилу ближе, чем земная. Ольгерд высказал свои соображения дому. Тот ответил, что всё так, но с небольшой поправкой. Риордан движется по круговой орбите, а не эллиптической. Отсюда — столь существенная разница. И частичное объяснение отсутствующих времен года.

Почему — частичное?

Климатический контроль.

Ольгерд думал обо всем этом, принимая душ и занимаясь чисткой зубов. Здесь тоже имелись существенные отличия от бытового уклада Преддверья. В Трордоре и Ламморе зубные щетки были известны, но паста не использовалась. Вместо этого врачеватели изготавливали медово-уксусные смеси, не преминув добавить туда щепотку жженой соли. Подобные смеси продавались в глиняных баночках, их даже простолюдины покупали за сущие гроши. Более дорогие средства тоже имелись — их можно было приобрести в лавочках Гильдии Магов. Состав не разглашался, эффективность была высокой, запах — приятным. Цена — соответствующей.

В Стимбурге Ольгерд пользовался нормальной пастой. Прислуга «Медитативного отеля» снабдила каждый номер фарфоровыми баночками, костяными щетками и набором деревянных зубочисток. Ретрограды связывались с портье и свободно заказывали зубной порошок.

Дом Картера генерировал пасту сразу на щетку. Из воздуха, что ли... Даже задумываться об этом не хотелось.

— Я могу подать завтрак на террасу, — сказал дом, когда Ольгерд вышел из ванной комнаты. — Или в общую столовую.

— На террасу, — решил Ольгерд.

— Как угодно. Хозяин сейчас занят важными переговорами в удаленном режиме. Просил не беспокоить. Чуть позже он сможет присоединиться к тебе и обсудить маршрут.

— Без проблем, — Ольгерд вышел на залитую солнцем террасу, и ветер взъерошил его волосы.

— Могу соорудить навес, — предложил дом.

— Ты серьезно? — заинтересовался Ольгерд. Полуденное солнце, несмотря на легкий ветерок и непрерывное движение, палило как в Улкундаре. — Давай.

Вверху что-то лязгнуло, зашелестело, и Ольгерд с удивлением обнаружил, что из стены выдвигается самый настоящий брезентовый навес. Тихо гудел роликовый механизм. Направляющие скользили к дальней оконечности террасы, а из пола вырастали телескопические мачты. Щелчок — трубы вросли в нижние части направляющих.