Гарет Пауэлл - Арсенал ножей

— Но…

Я собирался сказать, что не в состоянии заботиться о ребенке. Это вышло бы почти машинально. Тем более после случившегося мне меньше всего хотелось взваливать на свои плечи новую долгосрочную ответственность. Однако я напомнил себе, что это не обычный человеческий ребенок — далеко не обычный. Разум, светившийся в этих детских глазах, — разум корабля, выращенный из клеток ребенка, умершего до рождения моих дедов, и второй — разум тысячелетнего инопланетного суперкомпьютера… оба они были старше и опытней меня. И они за последние сорок восемь часов уже несколько раз спасли мне жизнь. Самое малое, что я мог для них сделать после возвращения в цивилизацию, — это взять их под свое крыло.

Если мы вернемся.

Давным-давно одна учительница дала мне совет. На курсе драмы. Мы ставили «Короля Лира». Я играл шута и знал роль наизусть, но страшно боялся выйти на сцену перед однокурсниками, и тогда учительница посоветовала мне забыть, что чувствует Джонни Шульц. Вообрази себя успешным актером, сказала она, и действуй соответственно. Она заставила меня притвориться человеком, которому такая ситуация нипочем.

— Делай вид, — велела она, — пока не сделаешь дело.

Именно это требовалось от меня сейчас. Ради них я, верю в себя или нет, обязан был засучить рукава и сыграть Счастливчика Джонни — человека, который всегда выигрывает, даже если все против него. Я обязан был делать вид, будто верю, что мы выберемся.

— Конечно, это можно, — сказал я. — В любом случае, куда бы нас после ни занесло, я буду тебе рад. — Я вымученно улыбнулся. — Мы — одна команда.

Люси потянула меня за руку:

— Ты не шутишь?

— Нет, конечно. Найдем какую-нибудь планету с чистым воздухом и приятным климатом и осядем там.

— И будем настоящей семьей?

Эддисон нас слушала. Оглянувшись на меня, она с иронией повела бровью, но я сделал вид, что не заметил.

— Обязательно, — пообещал я Люси. — Купим дом, заведем кошек и станем приглашать друзей к обеду.

— Сколько кошек?

— А тебе сколько хочется?

— Не меньше пятнадцати.

— Ладно, решено. Пятнадцать кошек.

— И Рили будет жить с нами, правда?

У Эддисон, шедшей в нескольких шагах впереди, напряглись плечи.

— Ты как насчет этого? — спросил я ее. — Будешь жить с нами?

Она остановилась и обернулась:

— С вами и пятнадцатью кошками?

— Ну да.

Она смерила нас обоих взглядом, словно решая, смеемся мы или свихнулись. И, видно не придя к определенному выводу, закатила глаза и зашагала дальше.

— Черт с вами, — бросила она через плечо. — Вытащишь нас отсюда — я готова разыгрывать счастливое семейство.

Люси восторженно завизжала, но Эддисон еще не договорила. Она подняла руку:

— При одном условии.

— Каком?

Рука опустилась и снова сжала плазменное ружье.

— Чур, не я убираю за кошками!

Еще через несколько сотен метров коридор уперся в похожее на миску помещение и превратился в воздушные мостки. На дальней стороне виднелась дверь, через которую, по словам Люси, мы должны были попасть в ангар, где ждали спасатели из Дома Возврата. Осталось пройти через этот мостик.

На беду, пол был в добрых двадцати метрах под ним, а сами мостки — из твердого прозрачного материала, сквозь который просматривалась пустота под ногами. Крылатые нимтокцы, видно, не страдали высотобоязнью. Подумав, я даже удивился, зачем им вообще было возиться с мостом. Может, для переноски грузов?

— Постарайтесь не смотреть вниз, — предупредила Эддисон.

Я, укрепившись духом, заглянул через край. Освещение было так себе. Я ожидал увидеть пол из обычного здесь черного гладкого камня, но ошибся. Не сразу я смог разобраться, что за металлические комья заполнили нижнюю половину впадины. Когда же мой примитивный мозг, сконструированный эволюцией, чтобы различать и высматривать хищников в высокой траве, осознал, что же видит, кровь у меня превратилась в ледяную воду.

— Стоять! — прошипел я.

Эддисон обернулась, открыла рот, чтобы спросить, но я прижал палец к губам и ожег ее взглядом.

И молча указал вниз. Она озадаченно воззрилась — и поняла. Уставилась круглыми глазами, затаив дыхание.

Пол под нами устилали десятки, если не сотни недавно вылупившихся стальных раков. Не таких больших, как прежние, но каждый был величиной с оснащенную лапами крышку люка. Вокруг них валялись осколки яиц — словно кто-то разбросал бритвенные лезвия.

— Почему ты не сказала? — шепнул я Люси.

Та пожала плечами:

— Когда меня загрузили в это тело, их еще не было. Должно быть, яйца отложили за эти два дня.

— Быстро же они проклюнулись.

— Наверное, мне стоит перезагрузиться, чтобы знать, каких еще ждать сюрпризов.

— Да, неплохая мысль.

Когда мы вошли, твари, по-видимому, спали — или, может, ждали, пока затвердеют на воздухе панцири. Но, почуяв наше присутствие, они зашевелились. Глазки-бусинки обратились в нашу сторону. Влажно защелкали жвала, забили хвосты. И над ними медленно вырастал лес алчных серповидных клешней.

Капитан Констанц изложила мне свой план. К тому времени как она закончила, я уже попала под огонь Судак. На первый взгляд план капитана казался самоубийственным и абсолютно безумным. Но, прокрутив тактический анализ, я признала за ним несомненные достоинства. Он даже сулил мне некоторую вероятность прожить долее полутора минут, которые я могла бы продержаться в прямом столкновении с тремя белыми кораблями.

Корабль Судак выпустил стаю торпед, загоняя меня обратно под прицелы своего конвоя, который быстро настигал меня сзади. Я проверила, как моя команда. Престон надежно пристегнулся в антиперегрузочном ложе. Нод и его выводок закрепились в переходниках и служебных туннелях, распластав по стенам все шесть ног, чтобы не сорвало толчками. Большей готовности ждать не приходилось, тем не менее я добрых две секунды оглашала свои внутренние помещения визгом перегрузочной тревоги и только потом включила маневровые двигатели.

Судак, глядя, как я кувыркаюсь через голову, должна была решить, что ее план сработал. Но если она рассчитывала, что я метнусь назад, в челюсти устроенного ею капкана, ее ожидало разочарование.

В тот момент, когда «Неуемный зуд» стеной встал перед моим носом, я подключила основные генераторы, рванувшись под углом девяносто градусов к его плоскости. Преследовавшие меня торпеды тоже дернулись, спеша пересчитать векторы перехвата.

Прямо передо мной расстилалась лунная поверхность носовой части «Зуда» — испещренное рытвинами и валунами небесное тело какой-то далекой солнечной системы. Но среди выступов и ударных кратеров, между глубокими тенями ущелий горели огни. Открылись стыковочные отсеки. В центре их созвездия светился участок, через который проник во внутренности левиафана челнок капитана Констанц.