Гарет Пауэлл - Арсенал ножей

— Несомненно, звучит так, будто он что-то распознал.

— Позже он описал большую летучую рептилию с рваными черными крыльями и алмазными зубами.

— А ты ничего не видела?

— Ничегошеньки. Даже когда оно выхватило клок из моего брюха.

— Очень любопытно…

Люди многие десятилетия сообщали о замеченных в гиперпространстве существах, но их рапортов никто не принимал всерьез. Их заявления никогда не подтверждались приборами, ни один корабль не обнаруживал ничего необычного. К тому же галлюциногенное действие долгого вглядывания в бездну было хорошо известно. Кипящая пустота гипера играла шутки с человеческим мозгом, заставляя его высматривать в хаосе упорядоченные картины. Но не могла ли хотя бы часть этих наблюдений быть подлинной? Возможно ли, чтобы в такой среде существовала жизнь, да еще невидимая для искусственных органов чувств? Если бы я не наблюдала в записи, как вырвали кусок из «Люси», не поверила бы, что такое возможно.

— Кинжальный флот упоминал врага, — сказала я. — Древних существ, привлекаемых конфликтами и смятением.

— Думаешь, это о таком?

— Понятия не имею. — Я позволила взгляду соскользнуть на залив с яхтами. — Но если да, возникает важнейший вопрос.

— Какой?

— Если белые корабли созданы для боя с такими существами, как они их высматривают?

Люси нахмурилась:

— Может, у них датчики лучше наших?

— Не настолько лучше.

Мимо скользнул официант, и я, словно забыв, что он всего лишь набор пикселей, понизила голос:

— Технологии у них внушительные, но по части основных принципов они не так уж далеко нас обогнали. Должно быть что-то еще.

Люси бросила чайкам кусочек сахара, но те, похоже, не понимали, что с ним делать.

— Может, они просто знают, куда смотреть?

— Ну, допустим.

Она меня не убедила. При виде дерущихся за подачку чаек у меня стало складываться мрачное подозрение.

Нимтокский крейсер открыл огонь, едва вывалившись из высших измерений. Трассы его снарядов потянулись ко всем трем моим кораблям, а те немедля ответили заградительным огнем и пуском своих торпед. В считаные секунды пространство между нами обратилось в ад: космы разрывов и осколки металла. Невозможно было уследить за сложным сплетением выпадов и отражений, так что мне пришлось довериться моим кораблям — надо думать, те знали свое дело. На самозащиту им моего разрешения не требовалось, и, пока бушевала битва, я стала простой пассажиркой наравне с Бошняком. Моим делом было наблюдать за бурей и ждать исхода без надежды уследить слабым человеческим интеллектом за десятками тактических решений, которые принимались и осуществлялись быстрее, чем я бы успела набрать воздуха для приказа.

Смирившись с ролью зрителя, я опустилась на пол в позе лотоса посреди помоста, в самом центре круглой рубки, и попыталась составить общее представление о ходе боя. Мы выстроились треугольником с моим кораблем на острие угла и дружно поливали пришельца огнем. Но насколько я могла судить, осажденный нимтокский крейсер твердо выдерживал наш напор.

Девятиглазый медведь подобрался ко мне сзади и обхватил мою голову лапами. Я внезапно оказалась на связи с групповым разумом флота, и время как бы замедлилось. Снаряды, мелькавшие молниями, теперь ползли по небу со скоростью пешехода. Вспышки взрывов распускались и увядали, как цветы в руках фокусника. В темноте под моим черепом мелькали числа — оценки, прогнозы, данные для прицела, — а разреженный холодок мыслей белых кораблей ложился морозным узором на все звезды человечества. Корабли с одного края Общности посылали советы на другой край, их мысли мгновенно покрывали пространство высших измерений. Они делились сведениями, передавали и распространяли информацию подобно огромному улью, разыгрывали скоординированную атаку по всему фронту длиной в десятки световых лет. Корабли людей, убегая от одного удара, оказывались под другим уже на выходе из гипера. Армада двигалась и убивала в оргии клинического, расчетливого уничтожения, при этом осложнение на нашем участке повредило лишь одиночную нить огромного ковра.

Своим ускоренным восприятием я охватила плавные очертания нимтокского крейсера. Он получил обширные повреждения носовой части. Дав приближение, я разглядела участки обшивки, разбитые пушечным огнем, и другие, опаленные и расплавленные близкими разрывами. Крейсер, проигрывая в орудийной мощи и численности, продолжал бой, и я не могла им не восхищаться.

Я видела, как новый торпедный залп моего корабля по дуге вырвался в пространство, замельтешил светлячками, — это встроенные компьютеры ракет уводили их из-под заградительного огня нашей добычи. Два других белых корабля нанесли такой же удар одновременно с нами. Нимтокцы были молодцы, но против такого количества торпед защититься не могли. Одна-единственная боеголовка, достигшая цели, прикончила бы их крейсер.

«Вот и конец», — подумала я.

И тут крейсер повел себя совершено неожиданным образом. Вместо того чтобы остаться на месте или отступить, он включил основные двигатели, метнувшись прямо нам в зубы.

— Что они делают?

«Данных недостаточно».

— Он решил нас таранить?

«Это обоснованное предположение».

— Чего же мы тогда ждем?

«Согласно нашим расчетам, крейсер не доживет до столкновения с нами».

Когда три стаи торпед сошлись на крейсере, я подскочила:

— Ах вы, тупицы!

Первый взрыв переломил хребет нимтокского корабля посередине. Второй и третий разбили его на рваные куски. Но куски эти продолжали движение — инерция была слишком велика, чтобы погасить ее взрывами. И мы внезапно оказались перед дробовым зарядом из полурасплавленных радиоактивных осколков.

— Шевелитесь! Двигайтесь!

«Маневр уклонения…»

Первыми долетели самые мелкие частицы, градом в окно забарабанили по нашему корпусу, и тут же другие продырявили нашу носовую броню. Белые корабли рванули в стороны, но поздно. Нам уже было не выбраться из расходящейся тучи осколков.

Я остолбенело следила, как к нам, вращаясь, приближается обломок кормы крейсера, волоча за собой хвост газов и охладителя. Мы разворачивались, но слишком медленно. Обломок шел прямо в нас. Он был размером в добрую половину моего корабля, и я не сомневалась: при такой скорости сближения удар будет смертельным.

Даже в ускоренном времени флота субъективно мне осталось несколько секунд жизни. И в голове застряла одна мысль: «Какая злая ирония! Уйти из-под расстрела, чтобы погибнуть вот так». При всем численном превосходстве и холодной логике белые корабли не сумели предвидеть стремления нимтокцев хоть мертвыми достать своих убийц.