Илья Крымов - Песнь копья

— Ещё раз приношу свои извинения. Мы пришли незваными и привели с собой беды. Но мы готовы ответить за это кровью и сталью, а посему здесь извинения заканчиваются.

Он усмехнулся, а Йофрид продолжила:

— На остров явился человек по имени Кнуд Свенссон. Он преследует меня, считая виновной в смерти его старшего брата. Когда и если он настигнет меня, то попытается убить, а если преуспеет, — убьёт весь мой клан. Не пощадит ни мужчин, ни детей, ни стариков.

— Его жажда мести оправдана, или он ошибается?

— Это важно для вас? — спросила Йофрид.

— Нет, но мне интересно.

Её лицо превратилось в гримасу скорби, стыда и сожаления, но Йофрид заставила себя поднят глаза.

— Я не причастна к смерти Б а лахаса, брата Кнуда. Но мои поступки немало послужили тому, чтобы враги смогли обвинить меня. Я была молода, глупа и близорука.

Он перестал улыбаться вдруг.

— Вы говорите мне, конани, что этот человек, пришедший на двух драккарах и с сотней мечей, — есть брат Балахаса Ё рдевинда, сына конана Стигги?

От неожиданности она отступила на шаг.

— Откуда вам известно это имя? — спросила Йофрид.

— Не важно. Кнуд является сыном конана?

— Да, но откуда… Его отец Свен Белоглазый больше полутора десятков лет готовился к тому, чтобы отомстить мне. Вернее, к тому, чтобы использовать смерть Балахаса как повод. Это долгая и запутанная история. — Смятение всё же овладело воительницей, она запнулась, забегали глаза, нужные слова не находились.

— Кажется, понимаю, — сказал Майрон. — Но знайте же, что я видел ещё три корабля. Они подошли к берегу также на севере, в отдалении от кораблей Кнуда.

Этот удар помог орийке оправиться, её глаза расширились, гнев и желание драться задавили нерешительность.

— Всегда может быть хуже. Это Ивакак.

— Кто?

— Ивакак Чёрный, слуга конана Хр е йна Пожирателя Собак. Он не человек, — чучун а , свирепый и дикий воин. Хрейн послал его за мной как Свен послал Кнуда. Сын Хрейна М о нго Бусхенгл а ф…

— Об этом мне известно.

— Но откуда?! — не поверила она.

— Я волшебник и мне открыты тайны мира, тем и удовлетворитесь.

Майрон Синда медленно двинулся по комнате, погружённый в мысли; доски пола скрипели под его весом, руки оставались за спиной.

— Конан Свен пользуется смертью своего сына Балахаса как предлогом, чтобы объявить вас кровным врагом, — вы сказали. Значит ли это, что на самом деле им движет корысть?

— Им движет ненависть к народу Оры, почтенный. Свен сторонник мужского мира. Не скажу, что на Стигге женщины в опале, нет, у них есть немало власти в домах, они понукают мужчинами, когда те возвращаются из походов, но сама мысль о том, что женщина может возглавлять набег, вести корабль, сражаться в стене щитов, противна Свену. Он всю жизнь желал придушить женскую волю Оры, и наконец собрался.

— А что конан Хрейн?

— Хрейн заключил союз со Свеном. Они много лет укрепляли свою власть, так как на островах нет особого единства кланов. Все эрлы чтут конанов, но каждый норовит взбрыкнуть. Также было устроено и на Оре… Я отвлеклась. Свен и Хрейн набирались сил пятнадцать лет, превратили свои владения в почти что нерушимые державы, а потом созвали Великий Лейд а нг [67] Л е й д а н г — созванный конаном флот, включающий корабли и воинов всех подчинённых кланов и родов. и повели его на Ору. Шансов победить не было, я решила передать власть той, кого сочла достойной, той, к кому Свен не мог предъявить кровных счетов. Затем я собрала свой клан и бежала. — Последние слова дались Йофрид с особенным трудом.

— Вы поступили мудро, — приободрил Майрон, любуясь красотой её грусти, — и он наверняка этого не ожидал. Но спрашивал я не о том. Для Хрейна Пожирателя Собак важнее захватить Ору или увидеть вашу отрубленную голову на копье?

Йофрид почти не замешкалась с ответом:

— Насколько мне известно, для Хрейна это по-настоящему личное. Он в трауре со дня смерти своего сына Монго и не единожды лично возглавлял набеги на Ору ещё до создания прочного союза. Хрейн жаждет именно моей крови…

— Прекрасно! — Улыбка Майрона больше походила на звериный оскал.

— Что в этом прекрасного? — воскликнула Йофрид с непониманием.

Но он уже уходил, получив то, зачем явился. Конани ничего не оставалось, кроме как следовать. Она желала задать этому человеку вопрос, что-то узнать, но не могла найти в себе слов. Неясное чувство лишало её покоя со дня их первой встречи…

— Вам нужна помощь, почтенный.

— Нет.

— Возьмите с собой хотя бы Хейдрун и Бергдис. Кнуда Косолапого сопровождает шаман, несущий в своём сердце зло, он едва не потопил нас в море.

Седовласый притворился, что не слышит, лишь улыбнулся напоследок да поднял своего скакуна в небо. Конани смотрела ему вслед, бессильно сжимая кулаки. Потом она совершила порывистое движение, отбрасывая что-то незримое.

— Как Улва чувствует себя?

— Она полностью здорова и полна сил, — ответила Бергдис.

— Мальчик одарённый целитель, лучший из всех виденных, — добавила Хейдрун.

Йофрид кивнула своим мыслям.

— Тогда вот ей мой приказ…

* * *

Тот день Майрон провёл взаперти, внутри своего кабинета. Он попросил ученика о покое чтобы сосредоточиться на воздухе, наполнявшем тело и исходившем вовне. Часы пролетели прежде чем седовласый открыл глаза. Вечер настал, — о том твердил внутренний хронометр.

Он поднялся и открыл шкаф, где в футляре с бархатными гнёздами лежал его старый посох, разобранный на сегменты и давно не используемый. Самый драгоценный дар, символ призвания, опора могущества… и совершенно ненужный предмет после омертвения астрального тела.

Но кроме посоха шкаф хранил и другие артефакты. Внутри лежал в ножнах длинный кинжал с навершием в виде совиной головы и хрустальным лезвием, от которого шёл мороз. На подставке покоился небольшой чёрный арбалет, украшенный изображениями разных падальщиков и с прикладом в виде распахнутой шакальей пасти. Тускло поблескивал белой рукояткой атам самого Майрона; его зачарованное бронзовое лезвие могло резать камни и металлы, однако теперь в нём не осталось нужды. В подвешенной кобуре покоился пистолет с колесцовым замком, самый обычный, но заряженный керберитовой пулей, способной убить любого волшебника. Наконец, внутри лежал цилиндр чёрного металла. С одного конца он был плоским, с другого же находился крупный красный кристалл аловит огранки «бриллиант».

Майрон взял цилиндр в руку, ощутил его тяжесть, присоединил к живым пальцам бронзовые, — длины Светоча Гнева хватало на полторы ладони.

Седовласый создал этот необычный меч на излёте своей практики, когда заклинания ещё слушались, но он знал, что со временем потеряет контроль над Даром. Чертежи Майрон добыл из старых книг, которые нашёл в Шангруне. Извёл много попыток, много материалов, но преуспел. Оболочка из чёрного чугуна, сердечник из чистого золота, проецирующий элемент — огненный кристалл аловит. Такая простая конструкция, но такие сложные заклинания. Кроме того, оболочка и сердечник были разделены прослойкой свинца глубокой отчистки, который мог изолировать некоторые виды энергий и придавал рукояти дополнительный вес.