Сергей Евтушенко - Жребий одиночки [litres]

Безумие. Грегори не убивал себя – «Последний вздох» показывал совершенно другую картину. Ингрид явно пыталась отрицать вину… но звучала при этом чересчур искренне.

– Я отнесла его в погреб и провела подобие вашего нечестивого ритуала! Я была вынуждена – ибо знала, что ты, тварь, вернёшься за ним. Тебя не поймала инквизиция, но так даже лучше. Теперь ты никуда не сбежишь.

Руки Ингрид, до того оплетённые тенями, теперь светились белым, как и символы круга призыва. Я пытался разглядеть Хель, но свет стал настолько ярким, что на него невозможно было смотреть. Я зажмурился, не в силах отвернуться.

– ИЗЫДИ! – прокричала Ингрид, и её слова сопровождались столь мощной вспышкой, что та чуть не выжгла мне глаза сквозь веки. Когда я осмелился открыть их, круг пустовал, а под потолком клубилась сиреневая дымка. Но призывательница явно не закончила ритуал, лихорадочно расчищая место для новых символов.

– Изгнание и поглощение, – подал голос Маэстус, едва слышимый из-за пазухи. – Минута – и всё кончено. Бей её, как только спадёт паралич. Бей изо всех сил, если хочешь спасти суккубу.

Рядом с Ингрид не осталось шкафов, столов и стульев, так что «Хватка» была неэффективна. Шагнуть сквозь тень, развернуться и ударить дубинкой? У меня всё ещё не хватало опыта для измерения расстояния, скорее всего после применения «Шага» я окажусь в коридоре снаружи и потеряю время. Остаётся только один вариант, который до сих пор я не хотел применять на живых NPC. Леди Ингрид Рихтер сделала всё, чтобы меня переубедить.

8 секунд паралича, 7, 6… Ингрид победно выдохнула, поднявшись на ноги и снова воздев руки. Она вполне справедливо не считала меня за угрозу, лишив защиты от контроля. Но у меня теперь находился ещё один маленький козырь, полученный фактически просто так, потому что некоторые демоны были добрее людей. 3… 2… 1. Пора отдавать долги.

Сердце демона – активация.

Язык саламандры.

Поток пламени, извергнутый мной, теперь напоминал струю боевого огнемёта, установленного на огнемётный танк. Или, если брать фэнтезийные термины, дыхание разозлённого дракона. Я поддерживал заклинание, не заботясь об утекающей мане – пока у меня под рукой оставался Маэстус, её можно было восстановить. Кроме этого, я никак не контролировал происходящее – не мог повернуть голову и даже не видел, что творится на другом конце комнаты – пламя ослепляло и оглушало, закрыв собой весь мир.

«Языка» хватило лишь на десять секунд. За это время всё дерево и бумага на его пути обратились в пепел. Ингрид Рихтер скрючилась в углу, закрывшись щитом из теней, но часть её волос и одежды сгорела, а на коже виднелись пятна ожогов. Начерченные ею знаки исчезли под густым слоем сажи… как, в общем-то, и большая часть кабинета. Сиреневая дымка потянулась к ближайшему окну, исчезнув без следа. Может, мне показалось, но до ушей донёсся еле различимый шёпот: «Мы не умираем до конца».

– Маэстус, восстановишь ману? – тихо попросил я, пытаясь подняться на ноги, опираясь на стену. Получалось паршиво. Возможно, меня задело пламя, загоревшееся от «Языка», или побочный эффект от вражеского колдовства, но в копилке оставалось всего 7 единиц здоровья. Даже если я телепортируюсь, Ингрид достаточно нагнать и пнуть меня разок, чтобы добить. Единственный шанс – что она получила столько урона, что просто не сможет разогнуться…

Щит из теней исчез, и Ингрид Рихтер подняла на меня глаза, наполненные даже не злобой – бесконечной тоской. Шанс не выгорел, она не только разогнулась, но и сохранила достаточно маны на колдовство. Оставлять меня в живых она в любом случае не собиралась, но в этом противостоянии проиграли мы оба. Не тратя времени на пафосные речи или крики ненависти, Ингрид в последний раз применила свой фирменный хлыст, стесав мне оставшееся здоровье под ноль.

Точнее, стесала бы, не вмешайся «Крепкий орешек», успевший откатиться со вчерашнего дня. Это ничего не меняло – жить мне оставалось ровно три минуты его действия, и всё это время я проведу, скованный «Теневым параличом». Под конец спелл кританул, повесив на меня максимальный срок дебафа. Ингрид направилась ко мне, видимо намереваясь выдавить из меня оставшуюся жизнь собственными руками, но её отвлёк настойчивый стук в дверь.

Звучал он так, будто именно стучали, настойчиво, но вежливо, а не молотили, услышав жуткий грохот, раздававшийся из кабинета последние минут десять. Так могли бы стучать соседи, зашедшие спросить, отключили ли у вас электричество или проблема только у них?

Кто бы это мог быть?

Ингрид, видимо, задалась тем же вопросом. Немного поколебавшись, она рассудила, что я никуда не денусь, и, отодвинув щеколду, открыла дверь стучащему.

За дверью стоял манекен в костюме горничной, занёсший деревянную руку для очередного стука.

Ингрид попыталась захлопнуть дверь, но манекен быстро успел подставить ногу, затем толкнув дверь так, что та чуть не слетела с петель. Призывательница отскочила, разворачивая теневой хлыст, но её атака не нанесла ни малейшего урона наступающему деревянному врагу. Вслед за первым манекеном в кабинет ввалились второй, третий – неестественной, изломанной походкой, достойной отразиться в моих кошмарах на годы вперёд.

– Кто мог додуматься оживить таких чудовищ?! – раздался возмущённый шёпот Маэстуса, и несмотря на весь ужас ситуации, из меня вырвался ироничный смешок – некромант недоволен живыми манекенами.

А вот Ингрид было отнюдь не до смеха – она попыталась выиграть время, отступив в тайный ход, когда её окружили и припечатали к стене. На том же самом месте, что и она сама парализовала меня в первый раз. Призывательница дёргалась и вырывалась, но деревянные монстры держали крепко. Заметив мой взгляд, она прохрипела что-то, напоминающее «Помоги». Предыдущий смешок забрал все мои силы, на второй не хватило – даже если бы я почему-то решил её спасать, «Теневой паралич» этого бы мне не позволил.

Сперва мне показалось, что вонь от гари начала развеиваться из-за ветра, залетевшего из разбитых окон, но вскоре я понял, что свежий воздух здесь не при чём. Гарь начал вытеснять другой запах, густой и приторный, кружащий голову, вызывающий желание выблевать лёгкие. Я уже чувствовал его, совсем недавно, несколько часов назад, но гораздо слабее. Запах безумия.

Сопровождаемый ещё двумя манекенами, в комнату вошёл лорд Конрад Ланге. Единственный из гостей, избежавший моих подозрений, печальный человек со внешностью безработного художника. Табличка над его головой теперь показывала «???» – невзирая на мою способность видеть уровни у врагов любой сложности.

Точнее нет, не вошёл. Вплыл, не касаясь босыми ногами пепла, густо покрывающего пол кабинета. Его голова свешивалась на грудь, глаза – закрыты, из уголка рта неопрятно свисала ниточка слюны. Конрад Ланге спал, прилетев сюда в окружении отряда манекенов. Спал, сжимая в пальцах правой руки до боли знакомую иглу трясинной сосны.