Павел Корнев - Рутинер

— Но всем и каждому есть дело до репутации добрых братьев! Гроссмейстер ордена распорядился провести языческий ритуал из арсенала книжников-солнцепоклонников, самый омерзительный, какой только есть! Осквернены святые места, принесены в жертву дети! Они состарились в один миг и умерли — ради чего? Чтобы ваши братья добились своих политических целей?

— Политика?! — прошипел де ла Вега. — Мои братья каждый день проливают кровь на южных рубежах королевства! Они умирают, сдерживая мессианскую ересь! Не говорите мне о политике! Ваш император предал интересы веры, отказав нам в помощи! Ему ничего не стоило усилить оборону Лейгдорфа, но вместо этого он облобызал ноги узурпатора Сияющих Чертогов! Что значат восемь жизней по сравнению с тысячами и десятками тысяч?!

— Дети, Сильвио! На твоих руках кровь детей!

Официал герхардианцев заходил из стороны в сторону, не рискуя, впрочем, приближаться вплотную к начерченному на полу кругу, и всплеснул руками:

— Иначе было нельзя! Профессор Граб пытался приносить в жертву взрослых и черпать силу запределья — но без толку, у него ничего не получилось! И получиться не могло!

Я невольно ухватился за эти слова и попытался собрать воедино все доступные кусочки головоломки.

— Вы узнали о противоестественных экспериментах с местами силы, сочли их достойными внимания и попытались договориться с чернокнижником. Бакалавр погиб, но связи вон Бальгона помогли отыскать его профессора. Одного не могу понять — зачем он понадобился, если вы сами уже заполучили записи святого Луки? Намеревались сделать Граба козлом отпущения?

Сильвио де ла Вега никак не отреагировал на упоминание вице-канцлера Вселенской комиссии по этике, нервно рассмеялся он совсем по другой причине.

— Те записи содержат лишь предсмертную исповедь подвижника Доминика! Святой Лука не смог побороть искушение и перенес их на бумагу, предварительно зашифровав. Оно и немудрено — его учитель в бытность свою имперским книжником творил такие вещи, что волосы на голове шевелятся! Но именно эти откровения позволили закрыть лакуны в найденном профессором Грабом трактате и восстановить ритуал создания солнечного камня. Для этого требовались чистые и невинные души, а кто неви…

Сильвио де ла Вега крутанулся на полуслове, и обнаженная скьявона самым невероятным образом оказалась в его руке, метнулась к моей груди и — завязла в сгустившемся эфире, сумев погрузиться в него лишь на ладонь!

Я ни на миг не упускал неизбежность подобного развития событий, но все равно оказался застигнут стремительным нападением врасплох, и, прежде чем успел хоть как-то среагировать, официал высвободил оружие, сорвал с шеи цепочку и накрутил ее на пальцы так, что впереди оказалось мигнувшее зеленым отблеском Око святого Рихора.

Сильвио ударил, и заточенная в реликвии сила вдребезги разнесла колдовскую защиту. Вновь взметнулась скьявона, но мимолетной заминки противника хватило, чтобы я крутанул волшебной палочкой, и сосредоточенный в круге эфир пробил в половицах и балках перекрытия идеально ровное отверстие. Вместе с саквояжем я провалился на второй этаж, упал на пустую кровать и скатился с нее, крепко приложившись боком о шкаф, но сознания не потерял и высвободил загодя сотканное плетение. Заклинание умчалось вверх, миновало заглянувшего в дыру южанина, не причинив тому никакого вреда, ударило в крышу и приподняло ее, а миг спустя вниз повалились обломки бревен и досок, куски черепицы.

Здание содрогнулось, а я рывком пересек комнату, на бегу швырнул саквояж в открытое окно, а следом сиганул на задворки таверны и сам. Сразу бросил под ноги плетение, и падение перешло в планирование, но примитивные левитирующие чары оказались неспособны выдержать равновесие эфирных потоков, и под конец меня перевернуло, бросило в сторону, протащило по земле. Я и понятия не имел, уцелел ли при взрыве ручной бомбы кто-то из людей де ла Веги и как скоро выберется из-под завала он сам, а потому ухватил саквояж, подпрыгнул и перевалился через дощатый забор заднего двора.

Бежать! Снова бежать!

Сразу к Эстебану я не пошел. Никто не знал о нашем знакомстве с местным лекарем, и раскрыть это убежище могло лишь мое собственное опрометчивое стремление поскорее очутиться в безопасном месте. И я сдержал первый порыв, просто решил не спешить и для начала покрутился по округе, высматривая возможную слежку. Так никого и не заметил, двинулся к особняку и принялся колотить в его запертые ворота, беспрестанно озираясь по сторонам.

Ангелы небесные! Уснули они там, что ли?

Ядовитой змеей скользнуло в душу предположение, что меня опередили, но нет — вскоре послышался встревоженный голос Уве:

— Кто там?

— Открывай! — рявкнул я. — Живо!

Лязгнул засов, створка слегка приоткрылась, и я быстро шагнул в арку, закрыл за собой ворота и с облегчением перевел дух.

— Магистр, что происходит?! — обеспокоенно спросил Уве. — В городе стреляют!

И точно — далекие хлопки и басовитые отзвуки взрывов доносились теперь не только со стороны центральных кварталов, но и от порта и северной окраины.

— Император и кронпринц убиты, — объявил я. — И мы точно присоединимся к ним, если не поторопимся!

— Но как?! — разинул от удивления рот обескураженный известием школяр.

— Собирайся! И скажи Микаэлю с Мартой пошевеливаться. Пусть берут только самое необходимое. Бегом!

Уве немного поколебался, но все же побежал через двор, поднялся по лестнице и скрылся в доме. Я умылся, зачерпнув воды в каменной ванне, выложил на стол пистоли и несколько раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока перестанут дрожать пальцы. Потом начал перезаряжать оружие, и вызубренная очередность действий помогла окончательно совладать с угнездившейся в душе тревогой.

Насадил на ствол пороховницу с затейливой вязью нейтрализующих магию письмен на медных боках и провернул, дабы сложный механизм отмерил должное количество пороха. Заводным ключом вдавил пулю в дуло, длинной прямой ручкой до упора протолкнул внутрь свинцовый шарик, после насадил головку на взводной шпиндель и потянул.

Стоило только взвести тугую пружину колесцового замка, и шторка сдвинулась, открыв запальную полку, руки сами придавили к ней медный цилиндр малой пороховницы. Подпружиненный штырек ушел в корпус, просыпался заряд, а дальше осталось лишь опустить курок в боевое положение и позволить пружине надежно зафиксировать прижатый к боковине стального колеса кусочек кремня.

Прихромал, тяжело наваливаясь на клюку, маэстро Салазар, я указал ему на скамью рядом, а сам начал заряжать второй пистоль, попутно поведал бретеру последние новости.

— Полагаешь, бегство решит наши проблемы?