Граниил Орлов - Фонтан [litres]

Перед глазами всё расплылось, постепенно ему стало легче, и он успокоился. В глазах в разные стороны расходились большие водные круги. Ещё большее изумление у него вызвал звенящий лёгкой свирелью дверной звонок, настолько знакомый и родной, что даже вначале он не поспешил на него.

Но в мастерской нет дверного звонка – следующее, о чём подумал Колосов, вытаскивая голову из раковины и автоматически протягивая руку к зеркалу, на крючке у которого всегда висело полотенце.

Но что-то молниеносное произошло внутри него, всё естество пронзило электрическим током.

Это не просто звонок.

Звонок из той квартиры, где они с Мариной снимали комнату.

Взглянув в отражение в зеркале, Колосов нервными движениями начал протирать глаза.

– Что происходит?! – уже выкрикнул он и нервным, дрожащим голосом добавил:

– Это невозможно, у меня паранойя…

Он осмотрел своё изображение в зеркале и заметил в нём себя самого, только три года назад. На нём те же джинсы и серая полинявшая футболка.

Дверной звонок продолжал надрываться.

Он развернулся к двери и через мгновение, оказавшись в прихожей, с сильным сердцебиением распахнул её.

Он не может понять, что ему хочется больше в этот момент – смеяться и радоваться, или кричать и рыдать. Он кричит громко, как ненормальный, поворачивая дрожащими пальцами ручку:

– Марина, любимая! Ты, неужели это ты!

Как только дверь открывается, немного помедлив, он убеждает себя на долю секунды, что это не сон, а реальность, и, радостно и звонко смеясь, крепко обнимает свою возлюбленную Марину. Затем, ещё раз внимательно вглядываясь в её изумленные глаза, целует несколько раз подряд в щеки, в нос и в губы.

Когда он заканчивает, она уставшим взглядом осматривает его и, слегка прищурившись, произносит:

– Что с тобой? Всё в порядке? Любимый, ты какой-то бледный…

Затем, прикрыв веки и тепло улыбнувшись, добавляет:

– Я тоже очень соскучилась…

Она прижимается к нему и по своей любимой привычке начинает слушать его беспокойное сердце.

– Я тебе твой любимый фрукт принесла, ты температуру когда в последний раз мерил? – Спросив, она с обеспокоенным взглядом заботливо проводит рукой по его лбу. Переменившись в лице, она вскрикивает:

– Да ты весь пылаешь! Лоб как раскалённая сковородка. Ужас какой! Ярик, да что ты улыбаешься, ты меня пугаешь!

Развернувшись и держа его за руку, она быстрым шагом направляется в сторону кухни.

Распаренная от готовки ужина и заботы о его самочувствии, она периодически поглядывает на него и, чуть ли не плача, произносит слегка виноватым голосом:

– Какая же я паразитка… Заразила тебя неделю назад, и теперь тебе приходится из-за меня так нелегко. Ты сегодня какой-то странный. Серьёзно, что за дела? У него температура под сорок, прям хоть «Скорую» вызывай, а он молчит и улыбается счастливой улыбкой. Что случилось? Ой… Всё не могу удержаться, такой ты сегодня милаха…

Поправив съехавшую на глаза чёлку, она садится Колосову на коленки, обнимает его и целует.

Он чувствует тепло её нежного и хрупкого тела, вдыхает полной грудью запах волос. Ему, как фанатично влюблённому, хочется до головокружения, не торопясь, ощущать и замечать каждый штрих в её теле. Каждое слово, удары сердца – всё это стало самым главным и долгожданным событием в его жизни.

Он чувствовал себя невероятно счастливым, будто что-то зная, но не обращая на это внимания. Сокровенная тайна, не препятствуя сильному желанию не раскрывать её сущности, словно скромница-луна прятала свой взор за лёгкие, мутные облака его сомнений. Он знал, что слишком заигрался в своих воспоминаниях. Нет ничего важного, кроме сладчайшего момента сейчас и только сейчас…

Даже если это сон, он невероятно рад видеть его…

Пусть льётся сладким сиропом этот аромат молодости и ярких чувств. Он вновь художник, и её образ всегда будет жить в его душе.

Пока он поддавался наслаждению, постепенно забыв о том, что же произошло или должно произойти, наступила полночь, и Марина, прижавшись к нему, лежала и вдумчиво смотрела в его глаза.

Как только Колосов это заметил, то легко смахнул пелену воспоминаний и дум. Марина рассмеялась и ответила:

– Мой любимый Ярик опять бороздит безлюдные просторы неизвестных человечеству миров. И даже телесный недуг не в силах помешать ему в этом. А я, кстати, наконец-то закончила сцену про смерть Эминолы. Тяжеловато она у меня шла, если бы ты только знал.

Она встаёт с кровати и направляется к письменному столу, открывает ноутбук, вставив свою нагрудную флешку, через некоторое время начинает крутить мышкой вниз, задумчиво вглядываясь в светящийся экран и придерживая подбородок рукой.

Колосов чувствует, как по всему телу прокатывается ледяной шторм, у него перехватывает дыхание, и он чувствует, как сердце вновь начинает учащённо биться. Резко подскочив с кровати, он быстро подходит к ней и обнимает её со спины, даже не замечая того, что руки дрожат, а на щеках появляется солёная влага.

Он старается не смотреть на экран, на строчки – он знает, что там написано.

Она целует его руки, продолжая крутить колёсиком мыши уже вверх, к началу главы, и задаёт вопрос, на который ему невыносимо тяжело ответить:

– Хочешь, прочитаю тебе отрывок?

Он крепче удерживает её в своих руках, боясь, что вот-вот, и она исчезнет навсегда. Пододвинувшись ближе к её уху, нежно целует в шею, после чего пытается переменить тему.

– Разве возможно изменить судьбу, которая изначально определена?

Марина поворачивается к нему и, открыв от изумления рот, пытается что-то сказать, но слова застревают у неё в горле, и она начинает кашлять.

Колосов, выискав фрагмент из текста, начинает читать вслух:

– Римляне в городе, госпожа! Нам нужно срочно бежать через подземный ход – быстро выговаривал вбежавший в покои иберийской царицы один из главных стражников.

Эминола, сидя напротив жертвенного алтаря и молясь богам, не поворачиваясь, будто это её совсем не касается, властно произнесла:

– Это мой родной город, и я его не оставлю. С этими римскими свиньями разговаривать я не собираюсь, мой муж уничтожил их, а это всего лишь армия разбушевавшихся разбойников. Пусть забирают всё ценное в городе и убираются прочь, вести с ними переговоры я не буду.

В этот момент вбегают ещё несколько стражников и оповещают о том, что римляне стоят у входа в храм.

Один из них, закрыв плотно двери, поворачивается к другому и кивает в сторону подземного хода, но тот лишь качает головой.

Слышится громкий удар о дверь, римляне кричат, и несколько вооруженных стражников, окружив свою царицу, готовы в любой момент принять свой последний бой. Верные стражи решают биться за неё до конца.