Граниил Орлов - Фонтан [litres]

Слышится ещё один сильный удар в дверь, затем крики римлян стихают, и один из стражников медленно подходит к двери. Неожиданно он кричит:

– Они поджигают храм!

Едкий дым огромными волновыми потоками охватывает внутреннее убранство храма Танит.

Римляне надеялись выкурить таким способом оставшихся стражей с иберийской царицей Эминолой из храма, но тяжёлые двери так и не открылись изнутри.

Через несколько часов храм, как и все остальные постройки в Новом Карфагене, были охвачены пламенем огня, римляне поджигали оставшиеся дома и беспощадно убивали жителей.

Колосову стало трудно читать, экран ноутбука стал блекнуть.

Он принялся усердно протирать глаза, но и это не помогло, наоборот, в него словно врезалась невероятной мощи и силы волна. У него перехватило дыхание, заслезились глаза, теперь он уже совсем ничего не видел рядом с собой – окружающая реальность скрывала от него ту, которую он так желал видеть.

В мозг словно воткнулась острая раскалённая игла, он почувствовал, как от неё по всему телу начал распространяться жар.

Схватившись рукой за голову, другой он стал ощупывать воздушное пространство около себя. Ему хотелось кричать и звать её, но в этот момент уши вдруг уловили её спокойный голос.

Он не видел её, но чувствовал рядом. Её холодные ладошки гладили его пылающий лоб и огненные щеки. Он слышал, как она разговаривала с ним, её влажные и прохладные губы нежно целовали его. Это было величайшим спасением, словно долгожданные капли свежей прохлады оазиса в безжизненной, жаркой пустыне. Он медленно дышал, грудь сдавило, но страха не было. Тонкой струйкой он получал необходимый глоток от единственного родника во всей Вселенной, который мог питать его. Любовь оживляла его.

Колосов предпринял попытку овладеть ситуацией и изо всех сил прокричал:

– Я хочу, чтобы ты вернулась!

Ещё одна волна мощным ударом прошла сквозь него. С горячими и бурлящими потоками, она шипела и грозно извивалась, её брызги попадали на лицо и обжигали глаза. Он чувствовал, что навсегда теряет в этой бездне самое дорогое и близкое.

Он кричал и не знал, был ли его крик услышан в безмолвном и глухом пространстве огромной, увлекающей своими мягкими волнами пустоты.

Оглядываясь, он видел пустоту, слышал её и чувствовал – одинокий ветер подыгрывал свои мотивы на невидимой флейте.

Когда он открыл глаза, то увидел бескрайние, с лёгким изумрудным оттенком редеющие облака.

Он продолжал повторять про себя въевшуюся внутрь фразу, словно молитву неизвестному и ушедшему:

– Прошу, умоляю, вернись…

Посреди огромной тёмной пустыни, раскинув свои ветви, стояло огромное, мёртвое дерево. На верхушке сидел загадочного вида человек, а в его волосах резвился ветер, который пытался своей песней разбудить незнакомца, чтобы разнести очередную тайну по свету.

Когда Слэйн открыл глаза, то увидел над своим лицом маленького паука, усердно плетущего паутину.

Он находился в какой-то лесной капсуле, сверху и по бокам которой торчали сухие сосновые ветки. Запах был настолько крепким и смолистым, что кружилась голова. Она словно находилась отдельно от тела, в котором чувствовался непривычный поток сил и энергии. В пальцах рук и ног ощущалось некоторое стрекотание, словно импульсы электрического тока.

Он наблюдал за усердным трудом лесного паука и пытался связать в памяти, как и тот, свои нити в единое целое.

Что произошло? – этот вопрос не покидал его.

Фонтан, перемещение, затем заточение в ужасной камере, сплошь состоящей из покрытых мхом каменных плит. Более явственно ему вспомнился солёный привкус во рту, обезвоживание и несколько неудачных попыток выбраться из устрашающего каземата. Он вспомнил про чаек, летающих над головой, и как одна из них скинула ему, что потом?

Что же было потом?

Боль, помутнение в глазах. Колосов начал представлять себе море, его волны, которые плавно раскатывались по песочному берегу. По гладкой поверхности шли яркие искажения, и что-то начало громко дребезжать над головой.

Паучок, наконец, закончив плести паутину, перебрался в центр тренировочного настила и замер, направив в его сторону взгляд восьми круглых, словно маленьких бусинок, глаз.

Что-то произошло, он потерял сознание, но периодически приходил в себя. Перед глазами проплывали непонятные изображения. Слух вёл себя подобным образом: он словно находился в огромной трубе, по стенкам которой с наружной стороны выбивали дробь тяжёлые молоты, создавая невыносимый гул. Затем всё менялось, и звук становился мягким, будто на стенки этой трубы стали падать спелые тыквы.

Вдруг Слэйн вспомнил лицо женщины. Оно было настолько напряжённым и серьёзным, что он стал чувствовать себя в чём-то виноватым. Острый и сосредоточенный взгляд раскрывал в её суровом облике невероятно красивые и притягательные своей глубиной и тайной чёрные глаза.

Что происходило дальше, он совсем не помнил.

Разум был поглощён в мутными водами бессознательного болота.

Что же, теперь он очнулся, живой и полный энергии для дальнейших действий.

Нужно понять, где он находится и куда следовать, обязательно отыскать черноокую красавицу.

Оттого, что он слишком резко попытался подняться, ему стало плохо, к горлу подкатил комок, скрутило живот. Вдобавок к этому, сильной болью отдало в левую ногу, чуть выше колена.

Вытянув ноги вперёд, в сидячем положении Слэйн почувствовал невероятной силы жажду. Привычным движением он запустил руки в карманы своего порванного пиджака и не обнаружил ничего, кроме дневника и виртуалика. Ему нужно срочно где-то отыскать себе воды и пропитание, чувство сильной жажды словно просверливало весь мозг. Он может умереть, нужно что-то делать.

С левой стороны, под лопаткой, неприятно посасывало, было ощущение, будто внутри находилась огромная пиявка, которая присосалась и теперь с помощью мощного насоса начинает вытягивать из него жизненно важный сок.

Слэйн решил, что ему нужно выбираться из его странного убежища.

Отыскав сквозь сосновые ветки прорези, через которые проходил дневной свет, он смог найти выход. Раскидывая в разные стороны мягкий мох, на котором он проспал столько времени, он сделал достаточно большой проём, через который и вылез, щурясь и закрывая глаза руками от ослепляющего солнца.

Подождав и медленно приоткрывая глаза, постепенно давая им шанс привыкнуть к окружающему свету, он через некоторое время уже стоял в полный рост и осматривался по сторонам.

Вокруг простиралась огромная долина, вдали были видны верхушки гор, на склонах которых росли деревья, затем он увидел тонкую светящуюся змейку, рассекающую ослепительным светом своих быстрых вод горную долину. Казавшаяся издали такой небольшой по ширине река радовала его глаз. Она дополняла спокойные и безмятежные горы своим девственно-чистым девичьим смехом. Она позвала, и ему захотелось к ней подойти.