Юлия Горина - Приговоренный к низложению

И вдруг двери открылись. На пороге стоял Элгор, с еще мокрыми после мыльной волосами, босой, в штанах из грубого полотна. Удивленно приподняв брови, он уставился на неожиданную гостью мутным взглядом. И отошел в сторону, жестом приглашая ее внутрь.

Рут, оглушенная стуком собственного сердца, прошмыгнула мимо его ног, и демон запер двери.

В просторной комнате жарко горел очаг, тускло светила на столе масляная лампа.

— И какую же важную проблему ты пришла обсудить на этот раз? — проговорил он, усаживаясь на смятую постель.

В зверином обличье Рут говорить не могла. Спрятавшись в тень, она сбросила с себя кошачью личину. И, высоко подняв голову, вышла на свет.

Элгор отвел глаза, бросил ей покрывало.

— Прикройся — холодно… Так зачем ты пришла, несносное дитя?

Рут поймала покрывало, сердито нахмурила брови.

Она хотела закричать ему в лицо, что уже давно не дитя, что, может, у нее нет жизненного опыта и женственных форм, но она взрослая, и она — женщина.

Но вместо всего этого проговорила:

— Чтобы остаться.

Лицо Элгора медленно вытянулось, брови сначала поползли на лоб, а потом сбежались на переносице.

— А ну-ка прочь отсюда. Домой, и спать! — заявил он, поднимаясь с кровати.

— Не пойду, — твердо сказала Рут, не опуская глаз. — Почему ты гонишь меня? Ты же сам сейчас не хочешь оставаться один.

— Да кто ты такая, чтобы знать, чего я хочу, а чего нет? — с пьяной злостью в голосе прошипел Элгор. Блеснув огненными зрачками, он приблизился к Рут, все еще прижимавшей к груди покрывало. — Что ты о себе возомнила?.. Что ты могла понять о многовековом высокородном своим двадцатилетним умом?!

Рут вдруг сделала шаг навстречу и, уронив свою ношу, прильнула к нему, как вода.

Элгор умолк. От прикосновения ее прохладной кожи его тело вспыхнуло, с каждым мгновением занимаясь все сильней против его воли.

— Думал, рыкнешь на меня — и я убегу? — прошептала она. — А я не убегу, Эл. Не дождешься. Я тебя не боюсь…

— С огнем играешь, — грудным голосом сказал он, не в силах оттолкнуть ее. Тонкие, легкие руки Рут, перебирая все шрамы, медленно прокладывали себе русло по его груди к плечам.

— Ты поступаешь и говоришь, как демон, но как демон ты больше не чувствуешь, — сказала она. — И бесишься от этого. А еще — ты ведь уже не хочешь, чтобы я уходила. — Приподнявшись на цыпочки, она дотянулась губами до ямочки у него над ключицами. — Послушай, завтра все будет как обычно. Но сегодня я хочу остаться. Можешь думать обо мне, что хочешь, мне все равно. Только не гони меня.

— Что ты творишь… — проговорил он, при этом наклоняя голову, чтобы дать ее горячим рукам обвиться вокруг шеи.

— Тебя обнимаю, — так же шепотом ответила Рут.

Он тихо рассмеялся.

— Это я уже понял…

— Ну тогда не стой, как пень, — ее голос стал еще тише. — Или ты все еще надеешься, что я уйду? — спросила она, касаясь руками его лица.

— Уже не уйдешь, — твердо сказал он, глядя в глаза Рут долгим затуманенным взглядом и властной рукой расплетая ей косу.

Рут вернулась на рассвете.

Взобравшись по стволу дерева, подобралась пружиной и прыгнула в окно, но немножко не долетела. Проскользив когтями по обледеневшему карнизу, она едва успела уцепиться за самый край. Нет, только не это!..

Вдруг окно отворилось чуть шире, и кто-то крепкой рукой схватил ее за шкирку. Втащив ее внутрь, Рик поднял кошку на уровень глаз, с прищуром всматриваясь в мохнатую мордочку. Та висела, безвольно свесив лапки, и с самым жалобным видом смотрела в ответ.

Наконец, Рик ее отпустил. Посадил на кровать и глубоко вздохнул.

— Ты на всю ночь оставила открытым окно, и теперь здесь жутко холодно, — с упреком в голосе сказал он. — Так что не спеши шкуру снимать, дай хоть огонь разведу. Еще не хватало, чтобы ты простудилась.

Рут забилась под одеяло, а Рик занялся очагом. Он выглядел жутко уставшим, лицо казалось почти серым после бессонной ночи.

Она все равно вернула себе человеческий облик и принялась поспешно одеваться, дрожа всем телом: рубаха, штаны, сапоги. Обнимая себя за озябшие плечи, подошла к очагу.

— Не спросишь, откуда я пришла? — потупившись, спросила Рут.

Рик взглянул на нее через плечо.

— Несложно догадаться.

— Осуждаешь меня?

Он хмыкнул.

— Что за чушь? Я с тобой, знаешь, не очень-то церемонился, отдыхая с женщинами. Так мне ли тебя осуждать?.. Ты вольна идти, куда пожелаешь, и к тому, к кому хочешь. Для этого вовсе необязательно лазать в окна в кошачьей личине. Мне главное, чтобы тебя никто не обидел и чтобы ты была счастлива. Так что в следующий раз…

Рут обняла его, смущенно уткнувшись лицом в плечо.

— Следующего раза не будет. Но даже зная это… Рик, я так счастлива…

Он с усталой улыбкой погладил ее по голове.

— Это уж вы сами разбирайтесь. Я тебе все сказал. А теперь я спать — что-то умаялся совсем. Тяжелая ночь.

— Как там в городе дела?

— Начали плотный осмотр строений. Нашли в подвалах и погребах двадцать семь человек с непонятным клеймом на лбу и вырезанными языками. Никто из них не умеет ни читать, ни писать, так что пока приказал заключить всех под стражу вместе с рабами. Завтра… то есть уже сегодня будем с ними разбираться. Еще отыскали секретную комнату под собором — помнишь, тот самый, напротив борделя? Там полно каких-то документов, нужно будет внимательно в них поковыряться. В общем, нормально все. Ладно, пойду я. Ты тоже ложись, еще очень рано. Только дверь не запирай: сейчас в дом придут два следящих, они присмотрят за очагом.

— Спасибо, — проговорила Рут.

И благодарила она сейчас вовсе не за очаг.

Рик, нахмурившись, взглянул на ее внезапно заалевшие щеки.

— У тебя лицо горит. Ты точно здорова?

Девушка тихонько рассмеялась.

— Наверное, великий князь проснулся. И ругает меня на всех известных ему наречиях…

С трудом разлепив глаза, Рик окинул взглядом комнату. Тонкие занавески, заботливо опущенные на окна, не закрывали дневной свет полностью, а только приглушали его. Яркие солнечные блики на подоконниках означали, что день, вопреки ожиданиям, наступил солнечный.

Он наконец-то в родном мире, в Кордии.

В очаге ярко горел огонь, и в комнате было тепло. Рядом с кроватью на стойке висели безукоризненно вычищенные доспехи, а на стульях — свежая одежда, плащ и, судя по всему, новый поддоспешник. На столе — блюдо и кувшин для умывания. С улицы доносился размеренный топот копыт, и Рик спросонку не сразу сообразил, что это вовсе не лошади.

Усевшись на постели, он с наслаждением потянулся, разгоняя кровь. После вчерашнего дня все гудело, но это была приятная разбитость натруженного тела. Рик поднялся с постели, быстро умылся, оделся и спустился вниз.