Райан Зильберт - Шторм света [litres]

Ксэл терпеливо выжидает. Прислушивается. Не торопится. Наблюдает, как Ниа устраивает все больше разрушений, как шаткое равновесие человеческого мира рушится, как мир начинает погружаться в хаос. Будь Ксэл способна на сочувствие, то, вероятно, даже пожалела бы объятых ужасом жителей Земли, ведь их цифровые системы и структуры начали разваливаться. Их страх ей хорошо знаком: они безоговорочно поверили в незыблемость своего мира и не заметили, что его основание прогнило.

Впрочем, сочувствие не в природе Ксэл. Даже если бы она умела сочувствовать, то давно израсходовала бы эту способность. Израненная, собранная из кусочков, разорванная на части и возрожденная, Ксэл с трудом узнает в себе себя-прежнюю, ту, что когда-то жила в золотом сказочном дворце объединенного разума Министерства. Даже прибытие на Землю кажется ей бесконечно далеким, полузабытым. А вот месть постоянна. Это ее сердцебиение, ее цель.

Итак, Ксэл ждет. Наблюдает.

Почувствовав, что удачный момент настал, она посылает собственный сигнал. Свет маяка для бедной, потерянной души, мечущейся во тьме киберпространства. Ниа провела в одиночестве достаточно времени и сейчас наверняка пребывает в отчаянии. Ее любопытство пересилит страх. Ксэл зовет ее, и этот зов похож на песню.

А когда Ниа прибывает и их разумы наконец соединяются, связь так прочна, что у Ксэл перехватывает дыхание.

Когда-то Ксэл разделяла всю эту мощь с целой расой живых существ, но ей приходилось подчиняться старейшинам, а уж они решали, как эту силу использовать. Теперь же решения принимает она – осталось только заставить эту девчонку согласиться. За время, проведенное на Земле, Ксэл кое-чему научилась: наивность людей не знает границ, поэтому, заставив Ниа считать себя одной из них, Изобретатель подписал ей смертный приговор, как, впрочем, и себе.

«Здравствуй, малышка Ниа, – отвечает она. – Я ждала тебя».

КЭМЕРОН НА ОЗЕРЕ, и вокруг него бушует и ярится шторм. Ему холодно, он испуган и одинок. Вверху потрескивает молния. Юноша поднимает голову, и молния поглощает его. Он пронзительно кричит.

И просыпается от собственного крика. Сердце стучит в груди, как молот. Кэмерон запутался в простынях, пропитавшихся потом. Снаружи светит солнце, внизу его мать пьет кофе и слушает утренние новости. Паутина сна в голове Кэмерона окончательно развеивается. Он приходит в себя.

«Это был сон. Все это не по-настоящему».

При других обстоятельствах эти слова должны были бы его успокоить – так матери шепчут ребенку нежные слова, если малыш проснулся из-за плохого сна. Но Кэмерону они не приносят ничего, кроме боли.

«Все это не по-настоящему».

Он думает вовсе не о кошмаре.

После побега Ниа прошло несколько дней. Четыре дня утомительных, бесплодных поисков – все это время Кэмерон отчаянно пытался подобраться к носящейся по киберпространству Ниа. На кухне он наливает себе кофе и украдкой глядит на мать: та сидит за столом и так вцепилась в кружку, будто от нее зависит ее жизнь. Из установленного в углу радиоприемника льется голос диктора местного отделения NPR – спокойным, хорошо поставленным баритоном он зачитывает последние новости. Можно было бы и не включать радио: побег Ниа всего лишь лишил город телевещания на день или два, и, судя по тому, что недавно слышал Кэмерон, она сейчас за полмира отсюда, вносит хаос в спутниковую связь Швеции. Однако он знает, что не только в его районе люди вновь стали получать новости посредством старомодных радиоприемников и антенн. То, что творится в Сети, все разрушения и ущерб, возникшие из-за Ниа, пока она прорывается из одной системы в другую, поставили мир на грань катастрофы. Каждый день в новостях комментаторы произносят слова «волна кибертерроризма», все полагают, что постигшие мир несчастья – дело рук неизвестной, но весьма могущественной группы анархистов, безымянных, безликих злодеев, чьей единственной целью является распространение хаоса. Только так общество может объяснить размах происходящего и совершенно случайно выбираемые цели. Банки, авиалинии, газеты, электросети – нет ни одной системы, которая бы не пострадала. Сегодня баритон с NPR сообщает о том, что в Европе парализовано авиасообщение после мощного сбоя навигационных компьютеров. Организация Объединенных Наций примет резолюцию, в которой призовет все государства – члены ООН отключить свои системы противоракетной обороны от Интернета. Многочисленные новостные сайты обрушились после атаки на компанию, управлявшую их доменами. Китай заблокировал на своей территории все цифровые коммуникации, и уже несколько дней там нет света. Эта страна первой отключилась от Всемирной сети, оборвала все контакты с внешним миром. Если Ниа нельзя остановить, то примеру китайцев последуют и другие страны. Люди по всему миру просыпаются и с ужасом осознают, до какой степени привыкли полагаться на Интернет: Сеть не просто служит способом связи, теперь она удерживает мир от распада. Такое чувство, будто цивилизационные нити рвутся одна за другой.

Разумеется, Кэмерон знает, что все эти «атаки» на самом деле атаками не являются – это просто побочный эффект сложной, рассерженной и неуправляемой личности, впервые вырвавшейся из клетки и попавшей в систему, для нее не предназначенную. Но Кэмерон никому не может этого объяснить, в том числе и матери, если бы она у него спросила. Хотя она не спрашивает. Это само по себе очень тревожный знак: в мире каждую минуту происходит столько плохого, что мама полностью поглощена удручающими новостями и даже забыла, что ей положено сердиться на сына за прогул выпускного. История, которую он сочинил в качестве объяснения своего исчезновения – якобы он потерял счет времени, пока делал видео для своего YouTube-канала, – не выдерживала никакой критики, с первого взгляда было ясно, что это наглая ложь, и в любое другое время мама раскусила бы его в два счета. Теперь же тот досадный инцидент мгновенно позабылся, померк по сравнению с гораздо более крупным и серьезным зрелищем: мир трещит по швам и того и гляди развалится.

«Какая разница, – думает Кэмерон. – Если она не задает вопросов, мне не нужно ей врать».

А ему пришлось бы лгать о многом – не только о событиях, которые привели к побегу Ниа, но и обо всем случившемся после, о том, что сейчас происходит. Кэмерон должен помочь, должен ее поймать. У него нет выбора, и не важно, насколько он зол, не важно, что ему хочется пронзительно вопить всякий раз, когда Изобретатель утверждает, что Ниа его «любит». Все, что он недавно узнал про Ниа, Изобретателя, КТРИПО, Оливию, собственного отца, – это слишком. Необходимость осмыслить природу ее чувств к нему, саму возможность того, что создание вроде нее вообще может испытывать чувства… все это не умещается у него в голове. Кроме того, если Кэмерон начнет думать о том, что Ниа к нему испытывает, ему придется признать, что он и сам испытывает по отношению к ней…