Ольга Ворон - Ангелы: Анабазис

— Степан, слышь. Последи за Маугли. Прикипел я к пацану.

Полынцев помолчал, задумчиво потёр щетину. И кивнул.

Только теперь на душе Михаила стало легко. Если так долго раверсник решал для себя принять или не принять просьбу, значит, понимал, что за ней стоит. Значит, как бы оно не было дальше, а у него не будет к пленному вопросов. И, когда перейдут границу миров, Маугли будет свободен. И волен уйти со своими. Даже если и найдутся те, кто захочет воспрепятствовать уходу бывшего пленника. Ничего у них не выйдет. Потому что слово капитана «Р-Аверса» — это тебе не шоколадка, тающая во рту. Это булыжник, которым можно и здорово подавится.

Михаил кивнул понимающе и благодарно.

Вот, теперь, действительно, всё.

Медведев остановился и из-под ладони взглянул в сторону леса. Тёмные громады ждали. Даже ветви колыхались только от порывов. Складывалось ощущение, что стервы замерли, боясь спугнуть их выход. «Словно кошки на охоте», — подумал он. Обернулся. Зубров уже стоял рядом. Хмурый, напружиненный. Стёр с лица снег, посмотрел недоумённо, — мол, чего встали? И вправду — чего? Не для того же, чтоб осматриваться. Глядеть вперёд, против снега и ветра, на тёмно-синие сосны — зачем? И так ясно, что там может ждать. И кто. Оглядываться назад — травить душу себе и тем, кто сейчас приник к камням и хмуро смотрит в спины уходящим.

Медведев повёл плечами, сбрасывая наросший снеговой покров с куртки, и возобновил движение.

Так и дошли до кромки леса — борясь с ветром, снегом и немного — с самими собой.

Ступили под сосны и уже через пару шагов за границей неохватных стволов почувствовали, что непогода отступила. За прикрытием хвойных гигантов и их меньших братьев, ветер и снег уже не властвовали так уверенно. Здесь им нужно было выбирать дорогу сквозь переплетенье веток, приходилось натыкаться на морщинистые стволы деревьев и обходить непролазные заросли кустарников. Тут был иной мир. И правили им другие законы.

— И где торжественная встреча праздничного ужина? Тортики с бантиками уже подали, а дегустаторов всё нет, — хмуро огляделся Михаил.

— Будут дегустаторы. Сейчас подальше отойдём, и налетят…

Они прошли не меньше двух десятков метров по лесу, прежде чем появились стервы. Тогда, когда домен оказался настолько далеко за частоколом деревьев и снежной круговерти, что даже ощущение близости обитаемого мира исчезло. Твари появились сразу, со всех сторон. Вот только не было, и тут же — с каждого дерева смотрит фиолетовая морда. Стервы висели вниз тяжёлыми лобастыми головами, зацепившись когтистыми руками за кору. Словно белки. Висели и сопровождали внимательными глазами все движения людей.

Медведев напрягся. Кулаки сжались. Да и самому захотелось стать меньше и пружинистей. Ярко осознал, что вот сейчас твари бросятся, измолотят, изорвут… И хорошо, если прикончат быстро, а не порвут и погонят по склону вверх, сдыхать в пути, как Святослава.

— Воины, — напряжённо предупредил Юрий, — Магуры.

— Я понял. Жутковатые мордасы…

— Ну, нам с ними не целоваться.

Они действительно здорово отличались от тех, к виду которых Медведев сумел себя приучить за время боя. И не только тем, что по цвету напоминали один сплошной застарелый синяк. Ощущение, создаваемое их присутствием, было другим. Веяло животной силой, равной разве только чувству приближения крадущейся большой кошки. Опасность словно кристаллизовалась в каждой особи, всякое движение выдавало скрытую агрессию и уверенность в себе. Это были воины. С такими драться Медведев бы поостерегся. Просто сидела в мозгу занозой истерика проснувшегося инстинкта самосохранения — бежать, замирать или падать и притворятся мёртвым! Бросаться в атаку в трезвом уме казалось рациональным только ради того, чтоб быстрее всё кончилось.

Воины оказались покрыты тонкими пластинками, словно крабы хитиновым покровом или рыцари латами. К тому же сама конфигурация тела была иной. Больше охотников по весу и росту, они казались напряжённой мышцей, готовой к движению. Убранные за спину крылья напоминали металлические веера. Неизвестный материал отливал красным на остриях. И чувствовалось, что резать плоть эти лезвия будут легко. Руки стерв поражали несоответствием пропорций — очень толстые возле локтя, они становились хрупко-тонкими ближе к запястью. Сами кисти были вытянуты, с узловатыми пальцами и длинными когтями. К тому же у них были мощные хвосты, более подходящие ящерицам. Михаил задумался на мгновение, вспоминая, были ли хвосты у стерв-охотников. Память пасовала.

— Горгулий напоминают… — хмуро бросил он через плечо.

— Воины, скорее, тебе известны как стимфалийские птицы, — напряжённо отозвался Зубров.

— Э… Вроде что-то про Геракла? Те, что сыпали медными перьями?

— Увы, не медными. Только греки тогда не знали других металлов…

По инерции сделали ещё пару шагов и остановились. Вокруг — стервы. Родимец был прав — десятки, сотни, в общем, много. Каждое дерево и каждый куст оказывались их укрытием.

— А Геракл был человеком или тэра? — задумчиво спросил Михаил, оглядывая воинство.

— Быстро ты стал соображать, Мих, — усмехнулся Юрий и указал кивком, — Нам туда.

В той стороне магуры медленно прятались в крону, заползая на деревья задом наперёд. От жутковатых морд освободился неширокий коридор, уводящий от домена вниз по заросшему склону. Там, вроде бы, стерв не было. Явное предложение. Михаил кивнул, соглашаясь, и двинулся первым. Он вообще с момента выхода из каменного круга постарался оттеснить друга плечом к себе за спину. Как ни странно, Юрий смирился со своим новым положением. Может быть, понял, что друг сам о себе позаботиться, а может, решил, что это плата за совместную дорогу…

Двигались молча. Скованно, как под прицелами. Слитно, словно на параде. Ни на сантиметр Зубров не приближался и не отдалялся от правого плеча. Медведев постоянно чувствовал его движение рядом. Вплоть до того, что ощущал дыхание и сердцебиение. Это стесняло. Так неожиданно и сильно чувствовался другой человек. Он внезапно оказался в вихре не только своих мыслей и чувств. И не во всём эти мысли и чувства были двойниками его. Он не понимал, о чём они, но чувствовал, что часто слитность между ними отсутствует, волны чужого сознания не в такт бьются возле виска…

Идти пришлось долго. До самого дна расщелины. Спуск горки показался вечностью. Да и там останавливаться не пришлось. Стервы освободили коридором звериную тропу в ущелье и сгрудились полукругом за спиной, задавая направление. Медведев настороженно огляделся, отметив, что сопровождающих их воинов стало больше. Магуры мелькали в проёмах стволов, двигаясь параллельно, перебегая с место на место, меняясь местами, для того, чтобы не упускать пленных из виду. Двигаясь по освобождённому коридору, пришёл к не радующим душу выводам: