Ольга Ворон - Ангелы: Анабазис

Теперь, распластавшись на присыпанных снежком камнях, можно без суеты рассмотреть гнездо.

— Я вообще-то в ряды камикадзе не записывался… — задумчиво сказал Степан, оглядывая тёмную постройку.

Михаил покосился на раверсника. Несмотря на то, что вчерашний конфликт погасили, ощущение напряжения между Полынцевым и тэра всё равно чувствовалось.

— Что скажешь? — повернулся Медведев к ведущему Щитов Одина-тэ.

Яромир пожал плечами:

— Крепость. Для открытой атаки нужна хорошо подготовленная армия.

— А для скрытой?

— А есть варианты?

Поймав его спокойный насмешливый взгляд, Михаил тоже усмехнулся. Дружеская связь, завязавшаяся при давнем разговоре над картой, всё больше крепла. Он уже мог признаться себе, что был бы рад с одинатом посиживать по вечерам на даче, попивать чаёк или что покрепче, беседовать за-жизнь. Летом мотаться по лесам, а зимой, распарено вылетая из бани, ухать в стылую прорубь. И не возникало сомнений, что Яромир из тех, кто шагать будет без устали, пить без слабости, а сражаться без колебаний.

Распростёртые на камнях магуры зашипели, привлекая внимание людей. Полынцев, оказавшись ближе к указанной стороне, выглянул и живо отринул от каменного бортика. Обернулся, сухо прокомментировав:

— Смена.

Яромир рывком оказался ближе, посмотрел и пожал плечами:

— Может, и смена… Но вряд ли. Королева не дура, Отца бы сюда не пустила, если б был хоть малейший повод считать это опасным. Скорее, пост не отозвался, когда внеурочно Сирин позвала.

Михаилу тотчас вспомнился разговор с Стратим. Королева, кутаясь в серебристую шкуру, попросила отказаться от глупой затеи, напоминая, что он дорого стоит, лишь пока жив. А волосы её змеились, выдавая скрытое напряжение. Но она согласилась. Как ни странно, убедительным доводом стало заявление, что он устал от опеки.

— Ему по любому ничего не угрожает, — проворчал Степан, — и от тех и от других. Они его облизывать будут… По-тайски.

Пропустив слова Полынцева мимо, Медведев тоже глянул на приближающийся десяток гарпий. Летели они почти над самой землёй, трудно и небыстро, как и следовало тяжёлым воинам. Обернулся, мысленно посчитал трупы на площадке и задумчиво почесал висок:

— Да слишком много их прётся для смены…

— Угу, — Яромир лёг на спину и вытащил пистолет. Подумал, поглядел на серые облака, на чёрный ствол и сунул оружие обратно. Вытянул ножи из чехлов. Неспешно накинул темляки на запястья. Михаил краем глаза пригляделся к незнакомым конфигурациям клинков. Это было оружие удобное для мясорубки, а не для похвальбы. Тронул рукоять своего боевого ножа. Яромир прав — тут стрелять нельзя. И чёрт понёс его своими глазами посмотреть на гнездо! Сам-то ладно, Полынцев прав — ничего ему не сделается. А вот сподвижников покрошат.

Магуры-охранники, тревожно шипя, подползли к людям ближе. Одна уткнулась лбом под спину Михаилу и начала давить, сдвигая к краю.

— Тьфу, овца рогатая! — выругался он, извернулся и упёрся стерве в лоб руками. — Вот тупая скотина! Да оглядись ты! Некуда уже уходить! Мы тут как на кол посажены — вертеться можно, а слезть — нельзя. Будем спускаться — порешат сразу. Здесь хоть в высоте преимущество.

Но тварь упорно продолжала давить. Подползла товарка — взялась помогать сбоку. Яромир снисходительно сощурился от бортика блокпоста, а Полынцев усмехнулся — их стервы не трогали. Михаил, тихо ругаясь, пытался избавиться от мягко выдавливающих с площадки магур. Получалось плохо.

— Иди с ними, — махнул Яромир, — Они тебя на себе вытащат до королевы.

И передал раверснику запасной нож.

— Давай, не тяни, Топтыгин. — Полынцев хмуро прихватил рукоять остроносого тесака, кивнул тэра. — Время — не водка — много не скушать.

Медведев мгновение оторопело смотрел на то, как быстро спелись непримиримые противники, а потом схватил стерву за уши, рыкнул и притянул к себе. Она зашипела, зазмеилась всем телом, тщетно стремясь умерить боль, но сопротивляться не стала. Взглянув в темно-синие кошачьи глаза, Михаил раздельно произнёс:

— Никуда я без них не пойду.

Стерва вздрогнула, съёжилась, веки упали и она обмякла.

Удивиться Михаил не успел. Почти сразу тварь встряхнулась и выпрямилась. Сквозь внезапно появившуюся мутность лица проступили черты Стратим. Глаза сверкнули, словно начищенные эбонитовые набалдашники. А в голове зазвучал уже знакомый голос:

— Ты уйдёшь сейчас!

Михаил отпустил мятые уши стервы и откинулся на снег.

— Без своих людей я не уйду, — покачал головой Михаил. Оглянулся — стервы гнезда резво приближались. Через минуту-две будут на столбе.

Стратим бешено оскалилась.

— Ты важен! Ты должен уйти!

— Мне трогательна твоя забота, но, полагаю, что Отцу и его людям ничего страшного не грозит, — миролюбиво усмехнулся Михаил.

— Грозит Стражу! — рявкнула стерва.

Михаил дёрнулся, рывком сев. Едва приметным движением оказавшийся за спиной магуры, Яромир присел, зарядив вооружённые руки готовностью к удару.

Затвердев лицом, Михаил смотрел на стерву, стремясь не выдать глазами движений тэга Одина-тэ. Стерва бесилась, но пока ждала ответа. А выбор был прозрачен: уходить — оставлять на смерть двух, не уходить — убьют Юру-сана и с ним ещё полтора десятка людей. Он не сомневался в том, что королева, взбешённая потерей единственного шанса на трон, убьёт всех его сподвижников до того, как её саму положат воины гнезда.

— Не смей! Тронешь кого-то и на мою лояльность можешь не рассчитывать!

Стратим по-кошачьи забила хвостом и оскалилась, прижимаясь к земле:

— Если она тебя возьмёт — тем более!

— Не дури!

— Ты уйдёшь со мной или никому не достанешься!

Лапы подобрались, готовя мощный бросок, но Яромир оказался быстрее. Стоя за спиной стервы, он шагнул вперёд и, прихватив плечо, тронул клинком шею магуры. Она замерла. Стервы вокруг вскинулись, зашипели, прижимаясь к земле.

Тихо чертыхнувшись, Полынцев рывком встал к одинату спина к спине. Сгорбился, выставляя вперёд нож. Стервы-телохранители могли теперь сколь угодно карябать камень и снег, шипеть и мотать хвостами — пока Стратим оставалась на ноже, людям ничего не угрожало. А пройти к одинату стало ох-как непросто.

— Ваше величество, вы здесь не в своём образе, — заговорил тэра, напряжённо оглядываясь на стерв вокруг. — Выкованный же в полную луну клинок может нанести поражение не только образу, но и Вам настоящей. При всём моём почтении к бездне вашего лона и нежности утех, я защищаю Отца по сути и друга по силе. И прошу принять это.

Стратим сжала губы и отвела глаза. Медведеву показалось, что она может всё-таки решиться на бросок, если не дожать. И он миролюбиво развёл руки: