Дарёна Хэйл - Девочка с самокатом [litres]

– Мне не найти его, даже если я захочу, – признаётся она, глядя Калани куда-то в ключицу. Под распахнутой курткой белеет тонкая майка, всё как обычно.

– Тебе и не нужно, – отвечает Калани.

Эмбер поднимает глаза, смотрит вопросительно, и Калани понимает без слов. Он продолжает:

– Если ты когда-то и отправишься на поиски, то искать будешь только себя.

Эмбер трясёт головой. Её первейшая реакция и первое желание – отшутиться.

– Зачем меня искать? Я вроде как здесь. – Она указывает на себя обеими руками, а потом, прищурившись, смотрит Калани в глаза. – Ты меня не видишь, признайся? Думаешь, я твой невидимый друг?

В ответ она ждёт от него чего-нибудь вроде «для выдуманного друга ты слишком хорошо красишь колёса», но Калани остаётся серьёзным.

– Девочка с самокатом, ты же понимаешь, о чём я.

«Да, – думает Эмбер, – я понимаю. Не обязательно теряться для того, чтобы себя отыскать. Не обязательно не знать, кто ты и где ты, для того, чтобы пытаться найти в себе что-то ещё».

«Ты же просто не умеешь оставаться на одном месте и никуда не бежать», – мог бы сказать ей Калани; он знаёт её достаточно хорошо для таких заключений, но он молчит. Эмбер тоже молчит. Что тут скажешь?

Кроме того, она чувствует себя комфортно, даже когда они молчат. Если честно, и это удивительно, но она в принципе ощущает себя очень комфортно – несмотря на то, что будущее пока неизвестно (ведь список финалистов всё ещё не оглашён), а Вик растрепал всему свету (или – всему тому, что от этого света осталось) её самый главный секрет. Всё тайное становится явным, и с этим вполне можно жить, особенно если не думать, каково с этим жить её матери. Впрочем, опыт и интуиция подсказывают Эмбер: той всё равно.

Всё равно и остальным. Слова Вика остановили лавину всеобщего осуждения, но лавину всеобщей жалости не породили, хотя, кто знает, может, именно на такой эффект он и рассчитывал. Вряд ли за несколько лет он успел бы забыть, как сильно Эмбер не любила, когда её принимались жалеть… Но нет, никто из участников гонок даже не подумал о жалости. Здесь у каждого – своё прошлое, в каждом прошлом – свои демоны и проблемы тоже свои, и, раз уж все в одной лодке, нет смысла кого-то жалеть.

Сложно представить что-то, что сильнее устраивало бы Эмбер. Ей не нравится и не хочется ловить на себе недовольные взгляды только потому, что крыша над её головой была чуть менее дырявой, чем у остальных, или потому, что по трассе она передвигается на самокате, а не пешком. Ей не нравится и не хочется выделяться, во всяком случае, когда за это в неё летят гнилые фрукты и овощи.

Иногда она задумывается о том, почему точно так же не достаётся и Вику, и слова Калани о том, что Вик другой и с ним лучше не связываться, вовсе не кажутся ей аргументом. Но, может быть, все считают, что ему и так достаточно не повезло по жизни: ведь приходится уживаться с собой, а ужиться с Виком – чертовски сложное дело. Кто знает. Любая причина в глазах зрителей и гонщиков выглядит предпочтительней, чем отсутствие каких бы то ни было причин, и теперь, когда причина для Эмбер – понятная всем без исключения – найдена, её больше не трогают.

Лисса только едва заметно кивает при встрече, Вик старается не встречаться, Анна заискивающе улыбается, словно извиняясь за былую агрессию, Стефан в те пару раз, когда она заходит к нему, – бледно улыбается и шутит, что хотел бы оказаться таким же ловким, как она, и отделаться такими же мелочами. Эмбер не признаётся, что «мелочи» всё ещё болят, только улыбается и кивает в ответ.

Отвар успокаивает боль и притупляет эмоции, повязка жёстко фиксирует ногу, и Эмбер готова бесконечно долго уверять любого, кто поинтересуется, что с ней всё в порядке. В большинстве случаев до «бесконечно долго» и не доходит, все верят с первого раза. Исключение – разве что Дженни и Лилит, и если Лилит ещё можно убедить (она разрывается между организацией финала, Давидом и Стефаном – ей откровенно не до того), то с Дженни сложнее. Эмбер учится виртуозно уходить от темы, меняя предмет разговора. Или просто просит что-нибудь выдумать, что-нибудь рассказать.

Когда их впервые выводят в город, всех вместе, Дженни всю дорогу рассказывает ей сказки про Гензеля и Гретель. Точнее, не сказки, ведь сказка всего одна, а саму эту историю и самостоятельно придуманное продолжение, где брат и сестра сперва выбираются от ведьмы, а потом, вдвоём разъезжая на огромном чёрном коне, задают жару всем возможным проблемам и под конец живут долго и счастливо.

Эмбер так погружается в эту историю, в магию хриплого голоса Дженни, слушает так внимательно, что даже не сразу замечает: слушает она не одна. Слушают все.

– Кого-то мне эти двое напоминают, – усмехается Кристофер. Джонни везёт его коляску, хотя в такой помощи нет особой нужды, ведь Кристофер всегда отлично справлялся и сам. Но ему, кажется, просто нравится вот так вот заботиться. – Один на двоих чёрный конь, все дела. Ну разве что у вас он железный…

– Эй, наши родители не отводили нас на съедение ведьме, она всё придумала, – шутит Джонни, и Дженни смеётся.

Все смеются. Все смеются, и гуляют по Столице, и улыбаются прохожим, которые их узнают, и ходят по магазинам, пусть это и глупо – прямо сейчас тратить всё заработанное. Но Эмбер всё и не тратит. В книжном магазине, пока Дженни прячется за полками мифов и сказок, она покупает блокнот и несколько ручек. Конечно же, не для себя. Она думает: «Телевизионщики тратят всё своё время на то, чтобы прикоснуться к истории или собрать её по кусочкам, но Дженни – не телевизионщик, Дженни другая, ей не нужно ничего собирать, она может создать свою собственную историю, придумать её от первого до последнего слова – и записать».

Потом, уже в секонде, Эмбер выбирает из груды вещей футболку, простую, чёрную, и чёрные джинсы, и шапку, под которую можно спрятать волосы, чтобы за них не схватили. Спрятать – ключевое слово, потому что после того, что случилось в её последнем заезде, Эмбер очень хочется быть в безопасности. Ей хочется обезопасить себя от чужих взглядов и недобрых прикосновений – в том числе, если ей когда-либо придётся ещё раз выйти на трассу.

Но уже вечером она узнаёт, что это вряд ли случится.

Антонио объявляет имена тех, кто выходит в финал. Лилит, бледная и уставшая, но всё ещё по-королевски величественная, стоит рядом с ним, когда он перечисляет:

– Вик. Калани. Лисса. Фредди. Дженни. Джонни.

– Остальные могут остаться здесь до конца финала или уехать, если им хочется, – прибавляет Лилит. – Но лучше пока что остаться. Если кто-то из финалистов захочет отказаться от участия, мы будем подбирать замену согласно рейтингу. Из всех остальных.

Покачнувшись на носках, Дженни подаётся вперёд.