Евгений Южин - Угол

Я сидел за управлением, отсиживая свою вахту, Ана лежала в кабине на одеялах – не спала, просто отдыхала. Комфорт от самодельных сидений, хоть и снабженных мягкими подушками, был минимальный – уже через пару часов начинало ломить поясницу, затем затекали ноги, и через некоторое время сидеть неподвижно становилось невыносимым. Только здесь на Мау я осознал, насколько совершенными были кресла в земных автомобилях – я неоднократно проводил, хоть и с остановками, по двенадцать – четырнадцать часов за рулем и чувствовал себя вполне сносно. Проведя такое время здесь на этих самоделках, я бы, наверное, сошел с ума без напарника.

– Ань! – позвал я скелле, и когда та отозвалась, спросил о том, что беспокоило меня: – Слушай. А зачем скелле уходят в монастырь? Я имею в виду тех, кто рулит орденом. У нас вот тоже есть монастыри, но туда уходят либо те, кто не смог найти пристанище в мире, либо те, кто по-настоящему верует. Для нас это иной, альтернативный образ жизни и попытка согласовать то, во что веришь, с реальностью. В прошлом это было очень важно для людей, потерявшихся в обычной жизни, – иметь альтернативу. Да и вера тогда имела более важный статус, чем сейчас. Но традиция осталась. А у вас ведь веры-то и нет! Для вас боги – ушедшая реальность.

– По-твоему, что, жизнь скелле – это не альтернативный образ жизни? У нас в монастырь не уходят большей частью выходцы из богатых семей или аристократы – их семьи имеют возможность терпеть скелле в доме, готовы тратить немалый ресурс, чтобы сохранить их, как актив. Многие девочки даже не могут завести собственные семьи – это опасно для их мужей. Среди простых людей жизнь скелле практически невозможна. Для скелле из народа это зачастую единственный способ чего-то добиться, если уж надежды на семью нет.

– Но зачем для этого давать обет? Сегодня не получается, может быть, завтра получится? Скелле, даже самые слабые, насколько я понимаю, – вполне обеспеченные люди. Я вот одно время неплохо зарабатывал как видящий – что говорить о скелле?!

– Да при чем тут деньги?! Это вопрос статуса, твоего положения среди людей! Монастырь – это как замок посреди крепости, центр маленькой вселенной. У меня, положим, свой замок есть, а у большинства – нет. И вход в этот замок – обет! Вот девочки и решают связать себя им и попасть внутрь или остаться за бортом большой жизни. Чтобы ты знал, большая часть ордена – обычные женщины, часто со своими семьями. Они либо служат ордену, либо ушли на частные хлеба, хотя в любом случае обязаны соблюдать устав.

– Ну, хорошо. Пусть монастырь – закрытый клуб, требующий от входящего некой жертвы. Но почему же жертва такая? Почему женщина должна отказываться от детей?! Не сильно ли круто?

– Традиция. До катастрофы монастырь существовал именно как убежище. Ты знаешь, что у нас непростые отношения с мужчинами, с родами, с детьми. Многие скелле от природы лишены этого. В те годы он и возник, как дом для таких несчастных. По иронии судьбы именно они обычно и обладают самым сильным талантом. Со временем это привело к тому, что этот клуб стянул на себя немалый авторитет, а следом за ним и власть. И многие, чтобы проникнуть туда, стали платить эту жертву, от которой большая часть действительно одаренных предпочла бы отказаться. – Ана помолчала. – Ты знаешь, в монастыре тоже есть своя иерархия. Так называемые старшие сестры попали туда не по своему выбору. Большая часть из них – очень мощные скелле, лишенные выбора от рождения.

За окном плыли бесконечные серебристые поля, где-то далеко слева небо наливалось темно-синим оттенком, отражая невидимый отсюда океан, редкие облака висели так высоко, что даже с самолета казались недоступными. Основная забота при управлении сводилась к удержанию курса и высоты – надо было бы установить промежуточные блоки на тросики управления для тонкой настройки вертикальной тяги и рысканья.

– Получается, что веры как таковой в монастыре нет. Он – социальная структура для особого сорта людей. Так?

Моя скелле зашевелилась, села, потом переползла к своему месту, но устраиваться на нем не спешила, стоя позади сиденья на коленях, рассматривая бегущую назад степь.

– Илья, наверное, только тебе это и можно знать. – Я в удивлении обернулся. – Вера как бы есть. О ней не принято говорить, а за пределами монастыря она вообще табу. Об этом даже папа не знает.

Ана замолчала, я терпел сколько мог:

– Ань, не томи! Что за вера? В кого? Или что?

Но моя скелле молчала.

– Ань! Начала уж, так говори! Обещаю, что никому не скажу, а если скажу, то ты спалишь меня торжественно на площади!

Я тут же заработал шлепок по затылку.

– Ты не думаешь, что, возможно, ты последний, кому об этом можно рассказывать?

– Это почему? – удивился я, и тут же в голове что-то сдвинулось, однако любые догадки требовали подтверждения.

– Потому что некоторые считают, что ты эль!

– И какая тут связь? Они что, верят в инопланетян?

Ана вздохнула и заговорила методично, как на уроке:

– Согласно легенде магию дали первым людям Атрих и Скелла. Они были мужем и женой.

– Это не тайное знание! Легенду любой ребенок знает.

– Илья, Скелла была местная!

Я повернулся к Ане:

– Да ладно! Атрих что, приезжий?! – та кивнула молча, пристально смотря мне в глаза.

– Ну дела! И здесь понаехавшие! – я немного помолчал, следя за самолетом, молчала и Ана.

– Ну хорошо, допустим! А в чем вера? Во что они там верят, в монастыре?

– Ты только не смейся! И еще это тайна за семью печатями! Я когда это узнала, то не поверила! Я решила, что они там уже остатки разума потеряли! Легенда гласит, что у Атриха, когда он пришел на Мау, было семя, которое он отдал Скелле. И та обрела искусство. Они верят, что придет новый Атрих, у него будет семя, которое он отдаст мужчинам. И тогда скелле смогут жить с ними.

Я вытаращил глаза:

– Этому не бывать! Я с мужчинами! Тьфу, тьфу, тьфу!

– Дурак! – очередной шлепок по затылку. Так я скоро сотрясение мозга заработаю. – У Скеллы родилась от Атриха девочка, и от нее пошли все скелле. Понятно?

– Фу-у! А я уже подумал! Ну тогда все в порядке – мальчик у нас есть! – новая мысль выпрыгнула в голове. – Погоди! Если они верят в эту историю, то какого фига тогда устраивали это похищение? Они должны были помогать!

Ана тихо прошептала:

– Не знаю. Но они мне за это ответят.

Окончательно измотанные, мы добрались до имения фактически уже ночью. Как и договаривались, Сам расставил посадочные огни, и, пройдя вдоль побережья, мы смогли их рассмотреть, испытав облегчение. Конечно, со скелле на борту можно было организовать посадку и в чистом поле, но перспектива ночевки в самолете или под ним после двух дней полета и штурма яхты не радовала. Коротко переговорив со взволнованным Самом, мы отправились спать, причем мне выделили отдельную комнату в башне, отделенной от хозяйской.