Евгений Южин - Угол

– Не все так плохо, – вмешалась Ана. – Континент никуда не исчез и не развалился на куски. Он просто погрузился ниже моря. Горы и долины остались на месте, только первые стали островами, а вторые мелководным морем. Его еще называют Морем Ста городов. Между прочим, оно мелеет, и когда-нибудь все эти города вновь всплывут.

– Ну, допустим. Но мне вот еще какая идея пришла в голову. Ань, ты сможешь сделать маяк? – Я с надеждой смотрел на скелле.

Она поморщилась. – Нет. Для этого нужны особые точки привязки – их ставили задолго до катастрофы. Маяки реагируют именно на них, и настраиваются они прямо на этих точках – это такие здоровенные шары, оставшиеся еще от древних.

Я немного разочарованно спросил:

– Ну а на точке ты маяк настроишь?

– Ну, да. И это, между прочим, мало кто может! – гордо заявила девушка. – Да и особые камни нужны – ты их видел. А зачем? У нас и так есть готовые.

Моя идея трещала по швам, но я не сдавался:

– То есть нельзя настроить маяк на произвольную точку или предмет?

– Что толку? Настроить-то можно – я могу на любой металл это прописать, но какой смысл в маяке, если его видно только рядом с ним? Зачем мне или тебе маяк на предмет, который ты и так видишь?

– А как далеко видно будет сигнал с такого предмета?

Ана махнула рукой, как на безнадежную затею:

– Ну, если писать на металле, то с пары километров – не больше. Какой в этом смысл? Ты что, остров с километра не разглядишь?

– Да дело не в острове! Дело в яхте твоего отца, например! Да в чем угодно! Ты можешь нести такой ориентир с собой, а я, например, буду видеть, где ты. Понимаешь? Или представь, что мы должны встретиться с яхтой в океане ночью, или в туман, или ночью в туман. Или наоборот, Саму нас нужно найти где-то на острове, где мы прячемся. Связи-то нет! Или есть? Ты с отцом можешь связаться в океане, например?

– Нет. У сестер есть такая связь – тоже от древних осталась. Но она стационарная, и на том континенте ее нет.

– Блин! Это же элементарно! Будь у меня куча времени и спокойной жизни, я бы вам элементарную морзянку враз сообразил! Вы же ходячие источники электричества – вам даже батарейки не нужны!

– Илия, я запомнил твои слова – сообразишь мне эту самую морзянку, как сделаем дело. Это очень нужно! – тут же возбудился Сам.

– У нас нет времени, и я не уверена, что у нас будет эта спокойная жизнь, о которой ты так мечтаешь! – вернула нас в реальность Ана.

– Не кипятись, Ань! Давай маячок на предметы повесим, пока есть время.

Ана нахмурилась, посмотрела на отца:

– Пап, у тебя пустые камни есть?

– Ну, три штуки есть.

– Ань, а предмет для маяка насколько большой должен быть?

– Если на металле, то это неважно. Ну, там, с орешек.

– А на кольцо или перстень?

– О! Отлично! Па-ап!

На мгновение все замолчали, было слышно, как ветер бессильно бьется в стекла, лишившись поддержки дождя, – тот на время ушел куда-то. Я с сожалением посмотрел на остатки завтрака, залпом выпил пастилу, собираясь намешать новой, и тут же вспомнил, что мне ее не принесли – для местных это был аналог алкоголя, который в приличном обществе не употребляют с утра, для меня – аналог земного кофе.

– Э-э, а как девочек позвать?

Ана высокомерно посмотрела на меня:

– Алкаш! – Ее лицо замерло.

– Кто-кто? Алкаш? – уловил незнакомое слово Сам.

Дверь открылась, и бесшумно появилась одна из девушек.

– Принесите пастилы вот этому, – ткнула в меня пальцем скелле.

Девушка испарилась, следом за ней направился к выходу хозяин имения, бросив на ходу:

– Сейчас принесу.

– Сам! – позвал я. – Ты только не вздумай фамильные драгоценности на это переводить – чего-нибудь попроще, ладно?

Тот замер, видимо, подобный подход его серьезно озадачил, но, в конце концов, кивнул и вышел. Следом за ним заскочила девушка, неся на изящной деревянной тарелочке несколько видов пастилы и даже чистый орешек – хорошо быть аристократом!

Когда она испарилась, я встал и подошел к самой красивой женщине, которую я когда-либо видел лично, – мне даже не приходило в голову сравнивать красоту живого человека с мельтешением актрис и моделей в земных медиа. Полагаю, что большинство из них повесились бы от зависти, увидев то, как выглядела моя скелле, только недавно перенесшая роды, почти потерявшая сына, сражавшаяся, чтобы найти его, и теперь собирающаяся лететь за ним на самодельном пепелаце через океан. Ана сидела не шевелясь, но когда я, приблизившись сзади, положил руки на ее плечи, она откинулась, прижимаясь ко мне. Привычный уже в присутствии Аны одуванчик шевельнулся, щекотно мазнул своими метелками по лицу, мы замерли. Я мысленно сдвинул суетливые пушистики, те ответили мне жесткими хлопками – зазвенела посуда в буфетах, мгновенно высохли мокрые окна, скелле резко отодвинулась. Я отстранился, но руки не убрал, наслаждаясь нашей ощутимой близостью. За дверью послышалась какая-то суета, затем в нее постучали, и после небольшой паузы вошел Сам. Выглядел он немного обеспокоенным, но не более того. В руках у него была небольшая шкатулка, которую он, не говоря ни слова, водрузил на стол перед Аной. Я отошел к окну, чтобы не мешать скелле.

В шкатулке лежали три камня уже знакомого облика. Сам добавил к ним три невзрачного вида перстня – два с камушками, один, напоминающий то, что на земле называли в мое время печаткой. Ана, все это время сидевшая молча, сложила перстни к камням, захлопнула шкатулку и встала.

– Мне надо, чтобы мне никто не мешал. – Заметив наши обеспокоенные лица, добавила: – Никаких фейерверков. Это очень тонкая работа – мне надо, чтобы рядом никого не было, и особенно тебя. – Она ткнула в мою грудь пальцем.

– Пойдешь в беседку? – тихо спросил Сам, очевидно, о чем-то, знакомом только им.

– Да, – отстраненно ответила скелле и вышла.

Сам не сделал ни малейшей попытки следовать за ней, и я решил последовать его примеру.

Выбрав кусочек подкрашенной чем-то сизым пастилы, я набрал воды в стакан.

– Мне тоже сделай, пожалуйста, – попросил Сам и опять отошел к окну.

Приготовив пару стаканов, я присоединился к Саму, поставив напитки на широкий подоконник, вероятно, предназначенный примерно для такой же цели. Некоторое время мы помолчали, наслаждаясь пастилой, – она оказалась сладковатой, с сильным ароматом, напомнившим мне земные ягоды.

– Когда вы выходите? – я поинтересовался у хозяина.

– Надеюсь, что завтра. – Сам помолчал. – Ждем судно из Азура со специальным продовольствием для океана.

– Что это такое?

– Плавание долгое, еда портится. Чтобы сохранить, ее в готовом виде помещают в специальные горшки, запечатывают особой смолой, похожей на ту, из которой ты свои стекла делаешь, и выдерживают в особых печах. Такой горшок, если его не открывать, сохраняет мясо пригодным к употреблению месяца три, если не больше.