Игорь Азерин - Эра падающих звёзд [СИ]

Президент Брандт, листавший страницы доклада, отложил папку в сторону, подался чуть вперёд, соединил ладони:

— Сколько, по вашему мнению, осталось до того момента, когда наши соперники станут влиятельнее нас?

Стоук поправил галстук:

— Я считаю… на основании материалов, подготовленных для моего анализа, — не более пяти лет.

Брандт выпрямился в кресле, скользнул взглядом по присутствующим:

— Значит, следующий президент Соединённых Штатов будет последним президентом независимой нации?

Ответ на риторический вопрос утонул в молчании, которое Брандт не стал затягивать.

— Генерал, — обратился он к министру обороны, — вся надежда на армию. Вы нас можете порадовать и успокоить?

Ситтем поправил форменный галстук. Лицо генерала, с тех пор как он стал министром и перешёл на кабинетную работу, приобрело одутловатость, кожа посветлела, а мешки под глазами набухли, придавая ему болезненный и даже немного жалостливый вид.

— Да, господин президент, — хотя ирония в словах президента была очевидна, Ситтем отвечал без тени улыбки. — Последние несколько часов мы с генералом Форданом провели вместе, готовясь к этому совещанию, и хотим заверить всех, что американская армия — самая сильная.

— Мы сильнее России, Китая, Ирана, Северной Кореи?

— Мы сильнее их вместе взятых.

— Конкретно по России: в чём мы превосходим, насколько?

— Говоря о родах войск надо разделять оружие, его носители и оперативные возможности войсковых группировок.

— Нам не нужны подробности — только самые существенные и однозначные моменты.

— Да, конечно. У нас безусловное превосходство на воде и под водой: мощь и оперативные возможности русских военно-морских сил несопоставимы с нашими. Авианосные группы могут блокировать любой пролив, любое море, создавая поддержку сухопутным подразделениям. Мы можем закрыть коридоры пролёта ракет и авиации. Русские просто не имеют в составе своего флота кораблей такого класса. Вообще их надводный флот не представляет для нас значимой угрозы и привязан к границам собственного государства. Достаточно серьёзную угрозу представляют их подводные лодки с межконтинентальными баллистическими ракетами, но любая из них находится под непрерывным нашим наблюдением. Мы имеем возможность уничтожить их все в самом начале крупномасштабного конфликта. Объединённый штаб оценивает способность русских произвести залп по Соединённым Штатам со своих подлодок на уровне 0,1. То есть выполнить задачу ракетных пусков в боевых условиях может лишь одна русская субмарина. Выпущенные ракеты или их боевые блоки будут перехвачены и уничтожены средствами противоракетной обороны с вероятностью близкой к единице.

Генерал Ситтем отложил в сторону один из листков, лежавших перед ним:

— В авиации численный перевес разный, в зависимости от типа и назначения самолётов, но в целом мы имеем в четыре раза больше пилотируемой техники. Примерно так же обстоит дело с вертолётами, если учесть, что часть гражданских машин в военное время перейдёт в пользование министерства обороны. При этом наш парк авиации новее, а мощности производства превосходят мощности русских примерно в той же пропорции. Это без военных подразделений двойного подчинения: Национальной гвардии [28] Национальная гвардия — род войск армии США. Имеет подразделения организованного и неорганизованного резерва. Подчиняется Президенту страны и администрации штата. Имеет на вооружении около 1300 самолётов разного назначения, выполняет задачи, как на территории государства, так и за пределами. . Ну и благодаря вашим указам, сэр, о дополнительном финансировании производства универсальных воздушных средств, Америка нарастила преимущество в тех видах летательных аппаратов, которые необходимы в условиях применения противником высокоточного и ядерного оружия — конвертопланов и самолётов с вертикальным или укороченным взлётом-посадкой.

— Как насчёт беспилотников? — президент вытянул одну руку вперёд, а локтём другой упёрся в край стола.

— Абсолютное превосходство над противником, сэр. Тотальное! Наш парк — самый большой в мире, и он кратно превосходит общее число БПЛА на вооружении вероятных противников. Особенно в сегменте тяжёлых ударных комплексов. В части электроники (я сюда включаю как авионику, так и средства разведки и поражения) русские отстают примерно на десять лет, и отставание нарастает — дают результаты санкции, введённые против их высокотехнологичных предприятий. Ещё больше мы ушли в отрыв в создании подводных беспилотных аппаратов. Об электромагнитном оружии и разведке уже докладывали коллеги. Пока у нас с русскими некоторый паритет в сегменте стратегических ракет. Отставания нет, но если мы увеличим количество новейших систем противоракетной обороны, то добьёмся преимущества и обеспечим себя необходимым временем для скачка в развитии новых типов оружия, о которых русские ещё даже не догадываются.

— Спасибо, генерал, — подобие улыбки скользнуло по лицу президента. — Думаю, вы нас всех успокоили. Но это спокойствие сегодняшнего дня. А мы должны заботиться о завтра. Независимо от того, кто будет следующим президентом, мы должны подготовить для него хорошие стартовые позиции. Поэтому я хотел бы обратить особое внимание, господа, на слова Стоука о том, что без применения реальной военной силы наши возможности ограничены и снижаются с каждым днём.

Бранд, расположившись в кресле немного боком, стал водить рукой по столу.

— Да, я сталкиваюсь с этим с того момента, как вступил в должность. В международных делах. Да. Я часто слышал от лидеров других государств и крупных бизнесменов из Европы, ближнего Востока, Японии: «Мы сделаем так, как хочет Америка, но Америка сначала должна уладить проблему с русскими и китайцами». Особенно опасаются русских — из-за их ракет, из-за их президента. Мне говорят: «Смотрите, русские применили военную силу против Грузии, а Грузия — наш союзник. Русские применили силу против Украины и захватили её территорию. Почему Америка не отвечает? Почему не останавливает их силой? А если они завтра нападут на нас, вы повысите пошлину на их алюминий — и всё? Мы готовы дружить с Америкой, но вы должны обезопасить нас от России. Надо сделать так, чтобы русские не могли угрожать нашему бизнесу, нашей территории, нашему развитию». Вот, что я слышу от наших союзников. Правящим партиям приходится отвечать на выпады оппозиции, которая говорит, что русские становятся слишком влиятельными, а Америка слабеет, поэтому надо выстраивать отношения и с Россией. Для многих Россия ближе, чем Америка, они граничат между собой или находятся в трёх сотнях миль друг от друга, а Америка — за океаном. Они видят, что русские могут применить силу, а Соединённые Штаты — нет. Это плохо сказывается на бизнесе, который опасается, что русские просто заберут или уничтожат инвестиции. Это проблема.