Алан Нукланд - По дороге могущества. Книга вторая: Лимрак.

Сколько же их здесь? Явно не меньше сотни. А если ещё учитывать мелкотню вроде птиц, белок, зайцев и прочей живности, то и того больше.

Кажется, наши шансы прорваться отсюда с боем при неблагоприятном вердикте суда стремительно тают, подобно кубику льда в руке. Нас просто задавят числом и разорвут…

Ворон приземлился мне на плечо, распахнул крылья и громко каркнул. Животные перед нами подались немного назад и разошлись в стороны, пропуская вперёд. Храдас повернул ко мне голову, заглянул в глаза и снова каркнул. Сглотнув, я отвел от него взгляд и, немного помедлив, всё же сделал шаг вперёд - животные нехотя расступились, но при этом не переставали плотоядно скалится и тихо, угрожающе рычать. Медленно дыша, я смотрел прямо в их вертикальные зрачки и старался не выказывать страха, который, стоит признаться, всё же холодил мне душу.

Внезапно в воздухе зажглись огоньки летающих светлячков и на другом конце поляны раздался глубокий, протяжный вздох и следом за ним скрип. Ворон-храдас глубже вонзил мне в плечо когти и я остановился, смотря во все глаза на огромный, широченный дуб, который наверняка не смогли бы обхватить и шестеро взрослых мужчин. В нескольких местах кора это исполина пришла в движение и вскоре явила нам наполненные небесной синевой глаза, сейчас словно бы подернутые белесой дымкой, и широкий рот.

Легратос. 5007 ступень.

И пока я, распахнув рот, с гулко бьющимся в груди сердцем не мог оторвать взгляд от этого древнего, словно сам мир, существа, от которого веяло такой силой, что я казался жалким муравьём, ползающим у его корней, на краю поляны пришли в движения другие Пастухары, беря место проведения суда в плотное кольцо. Они были намного меньше своего прародителя, но при этом и больше по размерам, чем стандартные деревья. И, как и все растения, принадлежали к разным видам - среди них я, начав запоздало озираться, различил вяз, осину, березу, ель, ясень, тис, а вот другие мне были не знакомы.

И тут, расталкивая толпу и протискиваясь вперёд, на первую линию окруживших нас зверей вышел енот со шрамом на левом глазу.

Всё происходящее враз потеряло для меня всякое значение, стоило только увидеть эту оскалившуюся в широкой ухмылке усатую морду. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза, чувствуя одинаковую, разъедающую изнутри жгучую ненависть.

А он изменился: подрос, окреп и подтянулся, уверенно ходит на двух лапах. Но, что важнее всего, он был облачен в одежду и хорошо экипирован: куртка со стоячим воротником и штаны из необычной ткани, напоминающей кожу, местами укреплённые тем самым древесным металлом; пояс, на котором висят кинжалы, и перчатки на лапах, покрывающие лишь тыльную сторону ладоней.

Прищурившись и оголив клыки, енот поднял руку к цепочке на груди и показал мне висящий на ней большой кабаний клык.

Я стиснул зубы.

Неужели это клык того самого секача? Если это действительно так, то, получается, енот видел, как мы распотрошили и зажарили его на костре, а потом с выпивкой и весёлыми плясками поедали сочное мясо всей деревней. И в конце он проследил за тем, куда выкинут обглоданные кости своего друга, чтобы забрать и похоронить их.

А клык оставил себе, чтобы никогда не забывать о том, кто виновен в его смерти.

Прозвучавшие в повисшей над поляной тишине скрипы заставили меня с трудом оторваться от своего врага и переключить внимание на ещё одного Пастухара, что медленно вышел из-за спины Легратоса - его потрескавшаяся чёрная кора напоминала грязные потёки, ветви были практически голы и свисали гибкими прутьями, глаза сверкали туманными, желто-оранжевыми оттенками, а многочисленные корни змеились по земле.

Кальмуар.

Этот жуткий Пастухар вышел вперёд и остановился, нависая над нами и рассматривая пронзительным взглядом, пробирающим до самых костей.

Ворон слетел с моего плеча.

Кальмуар повернулся к прародителю и тот согласно моргнул, сказав что-то на незнакомом языке. После этого Пастухар окинул глазами поляну.

- Силпаты! Все вы услышали глас Легратоса, и Ша-Гриард был созван, ибо случилось немыслимое - Аравес, Единый Договор, нарушен! На земле, под сенью Ахдал-Габота, убит юный Пастухар Энкелад, едва ступивший на путь соблюдения мира между всеми творениями Всеединых Древних!

Звери на поляне яростно зароптали, а Кальмуар поднял руку и указал гибкими пальцами-ветвями на нас.

- В этом кощунственном злодеянии повинны эти трое Посланников, и пред взором Легратоса и ликом Ахдал-Габота они будут преданы праведному суду!

После этих слов животные оглушительно взревели и я сжал подрагивающую руку в кулак, чтобы невольно не схватиться за Халдорн.

Дождавшись, когда рёв стихнет, Пастухар милостиво добавил:

- Но также стоит отметить и то, что обвиняемые не упорствовали и предстали пред Ша-Гриардом по своей воле, что делает им честь и, разумеется, зачтётся при вынесении окончательного приговора. - Он опустил взгляд на нас. - Посланники Саргон, Вильяр Тэк и Лютер Рич из Рэйтерфола, вы обязаны отвечать на все вопросы лишь истинную правду, не тая в сердце ложь и не прибегая к обману. И посему я вопрошаю - призываете ли вы Уаргрода Справедливого в свидетели каждого слова, что прозвучат из ваших уст сегодня на суде?

Моя щека дёрнулась. Хитрый лядский сын! Если мы сейчас не поклянёмся именем Бога войны и чести, то это автоматически выставит нас в нелицеприятном свете в глазах суда, а вот если поклянёмся и солжем, то мстительное божество этого явно так просто не оставит без внимания. Это ведь Древнир, здесь всё же не рекомендуется переходить дорогу небесным владыкам, если хочешь прожить долгую и счастливую жизнь.

Я переглянулся с друзьями, а потом громко и отчётливо произнёс:

- Я, Саргон из Рэйтерфола, призываю Уаргрода Справедливого в свидетели каждого слова, что сегодня будет сказаны мной на суде!

Вильяр тоже не колебался, уверенно повторив слова клятвы:

- Я, Вильяр Тэк из Рэйтерфола, призываю Уаргрода Справедливого в свидетели каждого слова, что сегодня будет сказаны мной на суде.

Лютер, скривившись, медлил, с ненавистью смотря на окруживших нас зверей, но потом всё же нехотя выдавил из себя:

- Я, Лютер Рич из Рэйтерфола, призываю Уаргрода Справедливого в свидетели всего, что скажу сегодня на суде.

Ох, как мне не нравится эта улыбка, что появилась у Кальмуара на лице…

- Тогда я вопрошаю - нападали ли вы на существ, что мирно ходили по земле Ахдал-Габота и находились под защитой юного Пастухара Энкелада?

- Если вы про тех тупых овец на поляне, то да, мы их убили и пустили на мясо, - злобно огрызнулся Лютер и у меня тут же зачесались кулаки врезать ему как следует. Вот не идиот ли, а? Вот кто, скажите мне на милость, дерзит в лицо палачу, который может одним словом отправить тебя на плаху? Тупица!