Мария Галина - Избранные произведения в одном томе

— Где этот? — спрашиваю. — Синебородый?

— Уехал, — отвечает, — слава тебе господи, уехал, ох, крутой же господин, но на этот раз обошлось вроде.

— А Салли где?

— Увез он твою Салли, — говорит, — за жеребцом привязал и увез. В замок, не иначе, к хозяйству приспособит.

Я, кряхтя, с лавки сполз.

— Это что ж тут у вас такое делается, — спрашиваю, — что у честного человека последнего осла отбирают?

— А ты бы смотрел за своим ослом лучше, дурень, — говорит хозяйка, — вот напасти-то на свою голову и не нажил бы. Иди, говорит, отдохни, бедолага, завтра уж на своих ногах в путь пойдешь…

— Спасибо, хозяюшка, — говорю, — а только пойду я в замок. Салли свою выручать. Пойду, упаду хозяину в ноги, отработаю ему и за попону, и за Салли. Может, госпожа за меня слово замолвит, вроде как не чужие мы с ней.

Хозяйка на меня поглядела, прищурившись.

— На твоем месте, — говорит она, — об этом я бы не упоминала.

— Да я и не собираюсь, господь упаси, а только попрошу ее, чтобы она к делу меня пристроила.

— Неизвестно еще, как оно обернется, — говорит трактирщица. — Не везет что-то нашему господину с хозяйками.

— Это как?

— Да так, — говорит она, — впрочем, мое дело маленькое. Хочешь — иди, может, что и выгорит. Сейчас выйдешь, как раз к рассвету и придешь. Давай я тебе еду на дорогу соберу, что ли.

Вот истинно говорят, свет не без добрых людей. Она мне в котомку положила сало, и сыр, и полкаравая хлеба, и вино в баклажке. Пожалела. А то, говорит, хочешь — оставайся, трактир, он мужской руки требует, а одинокую женщину может обидеть каждый. А ты парень крепкий, здоровый, да и вроде душа у тебя добрая, вон как за свою Салли болеешь…

— Я и рад бы, — отвечаю, — хозяюшка, — ты и добрая, ты и красивая. Да и о хозяйстве таком я даже и не мечтал. Только ты понимаешь, как же с Салли быть? Она же, бедная, совсем растерялась, ничего не понимает. С чего бы это ее увезли, почему к тяжелой работе приставили, куда я подевался? Я ж родителю моему покойному как бы обязался за ней присматривать, а то с чего бы он мне ее оставил, Салли-то?

— Лучше бы он тебе кота оставил, — говорит она с досадой. — Кот, он что — запустил его в амбар мышей ловить, и каждый из вас сам себе хозяин. Или хотя бы мельницу. Ты бы муку молол, я бы хлеб пекла…

— Я средний брат, — виновато развожу руками, — вот и получил что заслужил.

— Ладно уж, — говорит она, — иди, горе ты мое. Только как надумаешь, приходи, пока я не передумала.

Замок у того господина белый, как сахар. Так и сверкает на солнце. Красивый такой замок, с башенкой.

Я, значит, стучу в ворота, отпирает мне какой-то малый.

— Куда? — говорит.

— На работу наниматься. Господин-то где?

Он пожал плечами.

— Ночью приехал хозяин, и верная его дружина с ним. Погуляли-погуляли, да и спать легли. По сию пору спят. Так что погоди, пока спустится он.

— Ночью, говоришь? А ослика с ним не видел?

— Там все сплошь почти ослы, — говорит он, — кто не жеребцы.

— Нет, настоящий ослик, маленький такой ослик, ушки бархатные… Ах да, он еще в шляпке.

— А! — говорит. — Видел ослика в шляпке. Хозяин его огороднику отдал, воду возить, навоз таскать…

Огородник, думаю, это еще ничего. Все ж не мельник.

— Ладно, проснется твой господин, спустится вниз, как бы с ним словом перемолвиться?

— А как будет он на охоту выезжать или на прогулку, ты и подгадай… В замок, — говорит, — не пущу тебя, не того полета ты птица.

— Тогда, мил человек, ты мне какую-нибудь работу придумай, — говорю я, — может, огороднику помощник нужен?

А чего, думаю, по крайней мере буду вместе с Салли, и ей полегче, бедняге, что свой человек рядом.

— Я чего? — отвечает он. — Я на воротах стою. А ты ступай к конюху или еще к кому. Может, у кого для тебя работа и найдется. Парень ты, вижу, здоровый, хотя и глупый.

За замком огороды разбиты, и сад яблоневый, и яблоки уже созревают, боками красными в листве светятся, и пчелы гудят в листве, и птичка какая-то свистит. Солнце сквозь лучи пробивается, листва шумит… Богатый у синебородого замок, что и говорить. Тут же, смотрю, старик какой-то яблоки собирает, а рядом моя Салли стоит. На боках у нее корзинки, и он туда уже яблоки положил, и еще собирается.

Я к ней, за шею обнял, в мордочку поцеловал.

— Салли моя, Салли, — говорю, — как же ты без меня, бедняжка?

Она копытцами переступила, вздохнула грустно так, ресницами махнула. Знаете, какие у осликов ресницы? Длиннее, чем у иных девиц.

— Э! — говорит старик. — Полегче, малый! Оставь моего осла в покое. Ты кто такой?

— Я ее прежний хозяин, — говорю, — мне ее папаша покойный завещал. Зовут ее Салли, она отзывается на это имя, вы уж сделайте милость, потрудитесь ее по имени звать, и ей знакомо, и вам удобно.

— Надо же, — говорит, — а я Женевьевой ее назвал. Ну да ладно, Салли так Салли. А ты чего стоишь, малый? Давай, собирай яблоки, да в корзины — вон сколько нападало. И веди ее на кухню, славный сидр будет.

— Я сам отнесу корзины, дедушка, — говорю, — Салли к такой ноше не привыкла.

— Ты что, малый, — говорит, — совсем сдурел? Ты ж ездил на ней.

— Да я больше рядом шел. А она смотри какая маленькая.

— Вот оно и видно, что ты большой дурень. Ладно, — говорит, — бери корзину и давай на кухню. Потом лопату возьмешь, яблоньки окопаешь, а вечером натаскаете с Салли воды, польете, а потом траву сгребете на сено, а потом…

— Полегче, — говорю, — я тебе не лошадь.

Впрочем, мы с ним поладили. Он на самом деле добрый старикан оказался, хотя и ворчливый, и нас с Салли попусту не гонял. Вот только никак не мог я господина этого замка увидеть, упросить его, чтобы Салли вернул обратно. Не сейчас, конечно, через годик-другой. Когда отработаю. С одной стороны, работа не пыльная, огородничать это вам не мешки на мельнице таскать, да и кормили тут вроде неплохо. С другой — ну как взбредет господину синебородому в голову продать Салли или отобрать у огородника — кто ж ему помешает? Опять же, не всю ведь жизнь в чужой земле копаться, надо и мир повидать, и себя показать…

Да только господин долго в замке не сидел. Приехал, привел дела в порядок и уехал опять.

Тут-то я почесал в затылке и задумался.

— Госпожа-то ваша где? — спрашиваю.

— Госпожи у нас вообще-то долго не задерживаются, — говорит старик садовник, — но последняя вроде уже полгода как госпожой стала и до сих пор тут. На хозяйстве, где ж ей еще быть? Господин, он как ветер в поле, а госпожа как скала у него на пути…

— Повидать бы ее, — говорю.

Он головой качает.

— И не думай, — говорит, — ты мужлан, а она маркиза. У нее слуги есть, лакеи, служанка есть, беленькая, хорошенькая. Тебя и не пустят в замок-то.

— Ну, наверняка ваша госпожа маркиза выезжает погулять, поохотиться?