Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– В секретариат…

– Потом секретариат. Чего надо-то?

– Съездить в одно место.

Берестов встал, выключил комп.

– Ну поехали…

– Куда едем-то?

– В морг.

– Сразу в морг?

– Ага. Там одного клиента закопали с явными признаками. С судмедэкспертом надо поговорить…

– Понятно…

Берестов уверенно управлял своей «Тойотой». Они пробивались через плотный поток… несмотря на то что более шестидесяти процентов украинцев находились «за межой бидности», хватало и новеньких иномарок. На Украине как всегда – суровость закона приводила к его повальному неисполнению.

– А знаешь, мать… повеселиться хочешь?

– В смысле?

– Я ведь на Майдане был.

Ивонина едва не открыла рот… чего она не ожидала, так это вот этого.

– Чего?

– Правда-правда.

Берестов убавил звук.

– И что ты там делал?

– Дальше рассказывать?

– Конечно… если не врешь.

– Врешь… я ведь оба их застал. Только во время первого я соплей еще был… старший лейтенант, чего там… а вот второй…

…

– Короче, меня к криминальной разведке тогда пристегнули… сама знаешь, после Пукача [73] Пукач А. П., генерал-майор, начальник управления. Считается, что в 2000 году он лично убил журналиста Георгия Гонгадзе вместе с подчиненными, что стало причиной самого страшного политического скандала Украины, ставшего прологом Оранжевой революции. там все прошерстили, профессионалов выгнали. А потом, когда жареный петух в ж… клюнул, спохватились. Вот и начали засылать опытных оперов. Работали сами, там же на месте курировали негласный состав…

– И ты – что?

– Пошел. Потолкался, даже помог баррикаду собирать. И знаешь, что я понял, мать?

– ???

– Что ни хрена не получится.

– Почему?

– Ну как почему. Революция – это как? Почта, телефон, телеграф. Ленин на броневике. А тут… Разрисовали мордочки в желто-синее и скандируют. Революционеры фиговы…

– Но ведь получилось…

– Что – получилось?

– Янукович ушел.

Анна вдруг поняла всю убогость сказанного.

– Ну ушел Батя, – спокойно отреагировал Берестов, – дальше? На манеже все те же. Потоки переделили, лаве распилили. И дальше поехали.

Ивонина молчала.

– Что – не так?

– А что делать надо было?

– Что…

Берестов молчал… потом резко сказал:

– Расстреливать!

– Расстреливать? Кого?

– Всех! Всех расстреливать.

– И тебя?

– И меня. Взялись революцию делать, так делайте до конца! А если очко жим-жим, так потом не удивляйтесь, если расстреливать будут вас!

Ивонина поежилась…

В морге Берестов играл сольную роль, Ивонина – только на подтанцовке, да и… не приходилось ей почти ничего делать. Берестов все делал сам, как и положено оперу.

Шумно поздоровавшись, он протопал по коридорам, прокладывая себе путь, как ледокол среди льдин. Безошибочно открыл дверь без таблички – там была крохотная комнатка, в которой трупорезы пили чай, что-то ели…

Смех сразу стих.

– Волыняк…

– Я… – сказал невысокий, щуплый доктор с нездоровой, пористой кожей лица.

– Пошли, дорогой. Пошли…

– А что, собственно…

Берестов шагнул вперед и как кутенка выдернул его из-за накрытого стола.

– Щас объясню – собственно…

По правилам, задержанного нужно было везти либо в Генеральную, либо в РОВД, там оформлять задержание… да и какое, на хрен, задержание, если она даже бумаги не подписала. Сейчас ведь просто так человека не затримаешь, надо утверждать у судьи. Но закон – это одно, а жизнь – это совсем другое. И такие, как Берестов, тонкостями закона никогда не заморачивались…

Берестов остановил свою машину в каком-то проулке – грязном, безлюдном, занюханном. Выключил двигатель, спокойно сказал:

– Мать, сходи покури…

– Я останусь.

– Как знаешь…

Он повернулся к задержанному, который был пристегнут наручниками за скобу, приваренную прямо к крыше машины.

– Ну… – сказал он, – рассказывай…

– Что рассказывать?

– Да все. Сколько спирта налево ушло. Как покойничков явно криминальных под алкогольное отравление списываете и сколько за это получаете. Только не ври, не надо…

– Я ничего не знаю… какие покойники…

– Дед грузинский. Помнишь его?

Анна не оборачивалась, но смотрела на реакции задержанного через внутрисалонное зеркало. Невербалка, невербальные реакции – это целая наука, недаром в нормальных странах все допросы записывают на видео, а потом… в штате есть психологи, и отнюдь не для снятия стресса сотрудниками, а для просмотра видео допросов и определения невербальных реакций. Сейчас Анна поняла, что задержанный испугался, – значит, они на верном пути.

– Какой дед грузинский?

– Ты заключение подписал, дурик, – ласково сказал Берестов, – и даже не подумал, а с чего это тебе предложили подписать. Не подумал ведь?

…

– Не подумал. А у этого деда грузинского брат – вор в законе. Вот он как раз и хочет знать, как его брат умер.

…

– Рассказывай. Кто тебе жмурика привез. Кто тебя заставил протокол подписать. Или ему будешь рассказывать.

– Я не знаю ничего! – задержанный сорвался на крик. – Какой дед, какой вор в законе! Я не знаю ничего!

– Знаешь не знаешь, это уже не моя тема. Сейчас я тебя к нему отвезу, а дальше с меня взятки гладки, так…

Берестов снова завел машину.

Врач раскололся, когда они проехали километра полтора. Слабоват оказался… впрочем, сейчас все слабые.

– А вы… что будет?

– Шо будет, шо будет… – сказал Берестов, – плюшек дадут! Скажешь правду – отмажем. Нет – пойдешь срок разматывать на зону. Сколько бы тебе ни отвесили – до конца срока тебе не дожить. Воры зоны до сих пор контролируют, и спросят с тебя как с гада…

…

– Ну…

– Мне сказали, это… в интересах нации.

– Кто сказал?

– Не знаю.

– Шо значит – не знаешь?! Тебя под статью подписывают, а ты не знаешь?!

– Но я правда не знаю!

– Говори шо знаешь, тогда…

Все, что знал, трупорез вывалил под протокол. Картинка получалась жутковатой.

Взятки он научился брать, еще когда был практикантом… сам он, кстати, был из Донецка. Украинская медицина – пронизана коррупцией насквозь, если ты не имеешь денег, то лучше в больницу и не идти, максимум, что тебе светит, – лечение внушением через окошко регистратуры.

Делились между всеми, сначала ему доставалось совсем мало. Потом побольше.

Потом он влип капитально. Надо было скрыть врачебную ошибку – бабушку залечили до смерти. Он взял тысячу долларов и подписал заведомо ложное заключение о причинах смерти. Потом выяснилось, что внучок у бабушки – сотрудник милиции, и всех их капитально приняли.

Вышел он уже с обязательством работать на правоохранительные органы Украины. С подпиской.

Потом из Донецка он переехал в Киев – его устроили в морг, он по-прежнему сотрудничал с ментовкой. И не менее пяти-шести раз (сколько точно, он не помнил) он давал заведомо ложные заключения о смерти по естественным причинам, которые давали возможность не возбуждать уголовное дело или закрыть уже возбужденное.