Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– А как жить дальше?

– Э… мать… вот я потому и говорю, что тебе надо из прокуратуры бегом валить. Когда человек начинает такие вопросы задавать – тут и до беды недалеко. Поехали, я тебя до дома подброшу, я на машине.

– Фотороботы забери, – вяло отозвалась Анна, вставая.

– Какие фотороботы?

– Ну этот… трупорез фотороботы нарисовал, с кем он работал. Надо бы пробить.

– Завтра, мать, все завтра. Сегодня рабочий день закончился…

Если бы Берестов сегодня принялся напрашиваться к ней домой – она бы его пустила. Но он почему-то не стал напрашиваться. Газанул и уехал…

Подвезя Анну и оставшись в машине один, Берестов достал пачку, прикурил… которую за день. Но сигарета – дорогущий «Парламент» – вдруг показалась до отвращения горькой. Недокурив, он выбросил ее.

Что делать…

Изображенного на фотороботе урода – одного из них – он хорошо знал. Даже слишком…

Сплюнув в окно, он достал телефон…

В Киеве, как и во всех крупных городах Украины, бросается в глаза некоторая… неравномерность застройки, в том числе и в центре. Если в центре Москвы или любого другого крупного российского города вы не найдете ни разваливающихся заброшек, ни пустырей, ничего подобного, то в Киеве такого полно, а в Днепре заброшки можно встретить на главном проспекте города. Киев в советские годы был крупным промышленным центром, тут чего только не производили. Были и воинские части. Кроме того, в Киеве еще с царских времен был мощный сектор частной застройки, а в советские времена усиленно развивали левый берег, старую же и часто аварийную застройку на правом сохраняли. В итоге в Киеве, несмотря на мощный строительный бум, все еще сохранилось немало мест, где кричи – не докричишься.

Одним из таких мест является Рыбальский остров – место, где штаб-квартира украинского ГРУ – на Украине оно называется не ГРУ, а ГУР, чтобы не как у москалей, – парадоксальным образом соседствует с полуразоренными верфями Ленинской кузни. В советские времена верфи сдавали в год по двадцать морозильных траулеров – себе, Кубе, Вьетнаму, другим развивающимся странам, а от электрички утром на работу шел сплошной поток людей. Сейчас там тишина и ржавеющие на стапелях суда, которые уже никогда не выйдут в море. В остатках цехов остатки рабочих клепают железные двери и теплицы для киевлян.

Несколько лет назад завод вроде как оживился. Тогда он принадлежал действующему президенту Украины и получил заказ на изготовление бронекатеров для МО. Но успели сделать то ли три, то ли четыре – а потом власть сменилась, завод отжали, продали все, что можно было продать, – и бросили. Потому что то, что дешево достается – дешево и ценится…

Подполковник киевской полиции Берестов запарковал джип [76] Рыбальский остров – на самом деле полуостров, проехать туда можно. , прикрыв его стоящим на стапелях ржавым траулером, вышел. Осмотрелся по сторонам, закурил. Затем достал из бардачка «Глок», огляделся, засунул под одну из балок стапеля. Вот так. Не раз ему помогало. Даже если обыщут…

Достал телефон, набрал номер.

– Женечка, – с шутливым тоном в голосе почти пропел он, – ты где пропадаешь, дорогой? Я тебя жду…

Неизвестный – появился пешком. Ровно с того места, где стояло здание ГУР.

Как только он появился, Берестов помигал фонариком в сотовом. Неизвестный приблизился…

– Берест, ты?

– Он самый. Ты один?

– Как видишь.

– Руки подними.

– Обижаешь.

– Руки подними…

Неизвестный поднял руки. Берестов обыскал его. Искал не оружие, а аппаратуру для записи. В Киеве все и всех писали.

– Убедился?

– С тебя станется.

Неизвестный закурил.

– Зачем звал, боярин?

– Поговорить есть.

– Так говори.

– Ты зачем, Женя, в мокрое влез…

Неизвестный закашлялся, сигарета выпала изо рта.

– Черт…

– Только комедию не играй. Сам же меня и учил.

…

– Короче, трупорез, который тебе левые заключения о смерти подписывал, вскрылся. Лопнул, как пакет с дерьмом.

– Какой трупорез?

– Доктор, который в морге работает. Он засыпался и всех сдал. Тебя в том числе. Тарамадзе вы зачем убили? Профессора. Тоже из-за хаты или что-то другое там было? На тебя фоторобот уже есть. Пока не офизичили.

Берестов тоже закурил. Со вкусом выпустил дым.

– Но могут и офизичить.

– Бред все это!

– Как хочешь.

Берестов повернулся, чтобы уйти.

– Подожди!

– Что – вспомнил?

…

– Как же так, Женя. Так вляпался. Ну ладно, фирмы на деньги ставить, с шлюх брать, игорку крышевать – это одно. Но мокрое…

– Кто еще об этом знает?

– А с какой целью интересуешься…

…

– Списать меня хочешь? У меня тут еще один контактик нарисовался – решала водочный, у него друга траванули, полковника полиции. Действующего. Я так понимаю, ты и его на алкогольное отравление списать хотел, да?

– Подожди.

– Жду. Пока что я в деле, Женя. На оперативном сопровождении. Могу вывернуть в любую сторону. Вопрос – что мне за это будет.

– Ты не понимаешь. Здесь большая политика.

– Бред. Это ж…, Жень. Хочешь, скажу, что я думаю? Играли вы – и заигрались. Сначала вам хаты в Киеве нужны были, и вы начали их получать таким вот способом, если государство не дает. Стариков-старух убивать. Понравилось – начали уже на продажу хаты делать. А теперь на новый уровень решили выйти – водка. Конкурента по рынку привычным способом устранить решили – да не вышло. Конкурент жив остался – и сейчас уже по вашему следу идет. А конкурент не простой, у него подвязки – не чета вашим…

– Не так было!

– Так – не так. Короче, сто штук.

– Чего? – убито сказал гость.

– Сто штук. За то, что дело умрет по тихой. Со всеми вашими движениями никто не будет разбираться, сколько старух умерло, кто в тех квартирах живет. Согласись, сто при таких паскудных раскладах – это по-божески.

– Но у меня нет таких денег.

– У тебя – и нет, Жень? Ой?! У тебя нет – собери, не мне тебе рассказывать, как это делается, да?

Оба они понимали друг друга без слов. Взятки, которые берет полиция, – они ведь не просто так. И не просто так их берут все без исключения. Деньги нужны были просто для того, чтобы выжить. Денег стоило все. В последнее время снова получила популярность «перетасовка» – когда руководителей областных управлений, центральных отделов и управлений МВД, начальников отделов в прокуратуре и областных прокуроров то и дело переназначали с области на область, чтобы избежать обрастания коррупционными связями. Наивные… Чтобы обрасти коррупционными связями, требовалось несколько дней, не больше, а деньги теперь собирали для того, чтобы заслать в Киев и переназначиться. Платили за то, чтобы пройти аттестацию, чтобы замять результаты внутренних и прокурорских проверок, чтобы не получить оргвыводы за ухудшающуюся криминогенную ситуацию на вверенном участке (хотя куда хуже – только если гражданская война). Если раньше менты представляли собой братство, корпорацию и прикрывали друг друга из чувства корпоративной солидарности (сегодня тебя, а завтра меня!), то теперь все в системе стоило денег – дружба, честь, помощь. Каждый собирал деньги не столько на хату, тачку, обучение детей (хотя и на это тоже), сколько на то, чтобы остаться в системе, откупиться от начальства, не попасть в тюрьму. Чем выше ты поднимался по служебной лестнице, тем больше ты получал права оставлять на собственные нужды. Не могло быть иначе.