Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– Правда, нету! – выкрикнул Евгений – Пролищук, с…а! Все вытянул, гад. Дело мое не хотел закрывать.

Пролищук до революции гидности был следаком Генпрокуратуры, его имя в ментовских кругах было не менее известным, чем имя судьи Вовка [77] Судья Вовк – судья Печерского суда Киева, участвовал в нескольких резонансных делах с политическим подтекстом. Один из символов порочности и продажности судебной системы на Украине. – в кругах околополитических.

Сейчас Пролищук был аж заместителем генерального прокурора. Видимо, немало он наверх заносил – поднимали только тех, кто был полезен, иными словами – привлекал много денег в систему. И все, что он давал наверх, он отжимал не у бизнеров или лохов, а у ментов, так как специализировался на расследованиях преступлений в МВД. Менты отдавали следаку деньги от взяток, чтобы их не привлекли за взятки, а следак деньгами от ментовских взяток давал начальству взятки, чтобы его повысили и он мог получать больше взяток. Такой вот… взяточный перпетуум-мобиле. Круговорот взяток в природе.

– И тебя, значит, он раздел…

– Совсем без копейки оставил!

Но Берестов не настроен был на сочувствие.

– Щас запла́чу, – презрительно сказал он, – думаешь, я не знаю, кто у тебя до сих пор под крышей и на кого ты работаешь? Сейчас сколько есть?

– Ну… двадцать наберу.

– Тридцать. Я тебе отзвоню, скажу, куда принести бабло. Остальное соберешь в течение недели. Займешь, перекрутишься, соберешь. И не смотри на меня так. Все должны жить. И платить…

Остаток ночи Берестов провел в борделе. Надо же где-то было проводить время, и бордель ничуть не хуже, чем любое другое место… тем более что там его обслуживали бесплатно. Но в этот раз что-то не торкнуло. Думал о другом.

Тем не менее проститутку он отодрал, выкушал две банки энергетика – чтобы держаться на ногах, потом добавил кофе, не заплатив, вышел. Уже светлело, был тот самый волшебный момент времени, когда не ночь и не день, когда не темно и не светло, ночь уже уходит, но солнце не поднялось и светит откуда-то из-за горизонта, и улицы – будто замерли в ожидании нового дня. Рассвет заревом тлел где-то за Днепром, на ум пришли строчки…

Да… где еще, в какой стране есть такое. В какой стране полицейские вымогают деньги друг у друга?

Он достал телефон, натыкал номер.

– Ну что, собрал, Жень?

– Собрал…

– Вот видишь? А говоришь, нету.

…

– Положишь в ячейку хранения на Киевском вокзале. Номер и код сообщишь мне. Имей в виду, за тобой следить будут.

Насчет вокзала Берестов не соврал, как и у любого опера, у него на Киеве-пассажирском были крепкие связи и лично ему обязанные люди.

Вокзал везде – в России, на Украине, где угодно, – был и будет одной из самых криминогенных точек города. Постоянное движение, люди приезжают, уезжают, оставляют вещи в камере, многие везут с собой ценности, и немало. Кому-то нужно такси, кому-то водка, кто-то покупает дешевые вещи – предъявить потом претензии он не сможет, так как уедет. За вокзал в кровь бьются таксисты, лоточники и рэкетиры, на вокзале – никогда не переведется работа для ментов. Но главные железнодорожные ворота страны, Киев-пассажирский, представляли собой совсем уже что-то запредельное.

Вонь, грязь, никто ничего не убирает, под ногами шмыгают крысы. Перед вокзалом – столпотворение таксишек и желтых автобусов «богданчиков», тут же тетки сдают комнаты приезжим – это далеко не безопасно, так как, оставив вещи на левой квартире, можно их и лишиться, могут нож к горлу приставить. Тут же – МАФы, одно время их убрали, но как только на Киев пришел новый мэр – их тут же поставили заново, и теперь тут торговали родственники мэра и чиновников из КУГА. По ночам вокзал становился пристанищем для бомжей, многие были в военной форме, так как сыновья лейтенанта Шмидта больше не в моде. В окрестных дворах с рассветом организовывались стихийные мардикер-базарчики, как в Азии, – дешевая рабочая сила, на стройки, на ремонт квартир, грузчики на рынок и все такое прочее. Вездесущие азербайджанцы и цыгане предлагали вмазаться и отравиться. Все вертикальные поверхности были заклеены объявлениями об автобусах в Москву, Ростов, Краков, Белгород, Варшаву, предложениями визовых услуг и дешевой любви…

Берестов остановил машину задолго до вокзала, вышел, прошелся. Опытный опер, он не заметил ничего – ни подозрительно небольшого количества различных барыг и таксеров, ни машин с лишними антеннами, ни движения на крышах.

Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет!

Решившись, он свернул в проулок, вышел во дворик, прошагал мимо шеренги людей с чемоданчиками инструментов, подошел к старому «Иж Комби», который в России сдали бы на утилизацию. Стукнул в стекло.

– Булыга…

Коренастый здоровяк с лицом картошкой полез из машины.

– Гражданин начальник…

– Здорово. Живой еще?

– А чего нам…

Булыга был с Харькова. Берестов один раз его крепко отмазал – не за деньги, просто на будущее сказал пару слов. Сейчас Булыга присматривал за базаром нелегальной рабочей силы – на большее ума не хватало.

– Да ничего.

– Какими судьбами?

– Так, иду мимо… Ты Скворчика помнишь?

– А как нет…

– Тогда слушай сюда…

Булыга появился через час… понятное дело, Берестова там уже не было. Потоптавшись, он сел в машину. Берестов наблюдал еще минут пятнадцать, только потом вышел из подъезда…

– О… А я думал…

– Думай меньше, жить будет проще. Видел?

– Ага.

– Один он был?

– Ага.

– Не ага, а так точно. С ним точно никого не было? Наши там, СБУ…

– Да точняк никого, отвечаю. Я бы заметил…

Берестов понял – это правда. Действительно, профессионалов сейчас было мало, так быстро их пригнать на вокзал не могли. А непрофессионалов или полупрофессионалов Булыга бы заметил. Весь вокзал – это одна гигантская паутина, и подозрительного человека заметят сразу, передадут по цепочке. Это вокзал…

– С ним что-то было?

– Чего?

– Что он нес?

– А… сумку.

– Большая?

– Ага.

– Тяжелая…

– Ну… вроде.

Берестов хлопнул делягу по плечу

– Должен буду. Но… смотри у меня.

Покрутившись еще минут десять и не заметив ничего подозрительного, Берестов подошел к ларькам. Купил сумку китайскую, дешевую, в нее набрал какого-то барахла. В другом ларьке купил торт. Почему-то в Киеве была такая традиция – киевский торт покупать именно на вокзале. Человек с тортом и сумкой вызывает меньше подозрений, чем человек с голыми руками, непонятно чего тут делающий…

С этим – он вошел на вокзал, потусовался у расписания, якобы выбирая маршрут, занял место у кассы, а потом пошел к камерам хранения. Там тоже никого лишнего не было.