Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

Вспомнив, что ему прислал эсэмэской эсбэушник, Берестов нашел нужную ячейку, набрал номер. Там стояла сумка, простая сумка из черной синтетической ткани, очень дешевая, без каких-либо надписей. Он потянул сумку на себя…

В последний момент Берестов что-то понял… просто он не раз носил сумки и чемоданы с разным количеством денег, знал, сколько они весят, – и эта была подозрительно тяжелой. Но сделать Берестов ничего не успел, даже бросить сумку – бомба уже встала на боевой взвод, и таймер отсчитал последние секунды своей мгновенной жизни. А потом цепь замкнуло, и почти полтора килограмма пластида разорвали подполковника Берестова и еще нескольких человек, находившихся рядом, на куски…

Киевский вокзал – уязвимое место, и потому он, как и любой другой вокзал, должен быть защищен целым комплексом антитеррористических мероприятий, максимально снижающих или исключающих риск закладки взрывного устройства. Но с тех пор, как началась война, а страну стало засасывать в воронку, практически ничего не делалось. Бомбу мог оставить любой…

Ударной волной вышибло часть остекления, у припаркованных недалеко от вокзала машин одновременно взвыли сигналки. Переднюю часть вокзала окутало пылью и дымом… но они быстро улеглись, открывая зрелище бегущих, грязных, часто израненных людей. Они бежали прямо по стеклу… а кто-то лежал, не в силах бежать. И под ними быстро-быстро расплывались лужи крови…

Игнат Сергеевич Барышник был не то чтобы плохим человеком. Он был семьянином, жил для прокурора если и не скромно, то, по крайней мере, без излишеств, в его вилле даже бассейна крытого не было, не говоря уж о личном зоопарке, храме с иконами, на которых изображен ты сам [79] У Порошенко есть личный храм, где на иконах изображен он сам и его семья. , или вертолетной площадке, как у некоторых. Но он все же был украинским прокурором, и этим все было сказано.

Украинская правоохранительная система к описываемому периоду времени не просто была гнилой или даже насквозь гнилой – она полностью переродилась. Это слово раньше использовали на партийных собраниях в связке со словом «буржуазное» – буржуазное перерождение. Вот был советский человек, а потом он начал брать взятки, заболел вещизмом и в итоге буржуазно переродился. Советские граждане, слыша это, подхихикивали – и делали это напрасно, потому что перерождение – довольно точный термин для многих происходящих сегодня процессов. Целые структуры, организации и даже страны перерождались внутренне, происходила подмена целей, и они становились совсем не тем, для чего они создавались. Милиция превращалась в скованную круговой порукой банду с рэкетирскими заработками, отдельные милиционеры начинали лазать по дорогим домам, армия начинала крышевать контрабанду и торговать оружием, СБУ превратилась в крышу для всего, до чего дотянутся загребущие руки ее сотрудников… и так далее, далее, далее. Что касается стран… например, Молдавия из сада для всего Советского Союза превратилась в едва ли не главную прачечную для денег со всего постсоветского пространства… это было связано с тем, что молдавская правоохранительная система стоила дешевле всего, а молдавские банки из-за нищеты не могли внедрить электронную систему документооборота и работали по старинке… телексом…. В итоге некоторые банки по объемам платежей могли и со Сбербанком поконкурировать.

Если вернуться к украинской прокуратуре – у украинской прокуратуры не было спецназа, и это было минусом. Но украинская прокуратура имела широкие возможности для «наглядания» за исполнением закона и в качестве «наглядача» имела крайне широкие полномочия. Чем и пользовалась, падая в долю к рейдерам и бесстыдно исполняя заказы властей – любых, какие бы ни сидели на Печерских холмах. Вторым источником заработка для прокуроров было представление обвинения в судах… кого-то можно было посадить, а кого-то, наоборот, отмазать. Все это делалось или по приказу, или за деньги.

И, кстати, тот, кто делал это за деньги, был в чем-то честнее, чем те, кто делал это по приказу. Тот, кто брал деньги, совершал банальную сделку купли-продажи. Тот, кому власть приказывала сажать невиновных, отмазывать виновных и прочими способами насиловать украинскую Фемиду, в душе были развращены куда сильнее: они покупали личную безнаказанность и продвижение по службе в обмен на содействие любой, сколь угодно преступной власти. Точно так же проститутка, торгующая собой за деньги, честнее той, кто готова лечь под любого, а потом возвращается в семью, к мужу и детям, как ни в чем не бывало.

Барышник был крайне коррумпированным, как и все украинские прокуроры, но он до этого почти не имел дело с заказами властей, и сейчас, когда снова всплыло это стремное дело, по которому ему дали четкие и недвусмысленные указания, он ощущал настоятельную потребность посоветоваться.

В обеденный перерыв прокурор Барышник не пошел в столовую. Вместо этого он завел свой «Ленд Круизер» и тронулся к набережной…

Ликвидаторов было двое.

Оба неприметные, один русый, с какими-то смазанными чертами лица и паспортом гражданина Эстонии, настоящим. Второй – полная противоположность: черный, с кучерявыми волосами, на голову выше, красивый. Первому он годился в сыновья. Паспорт у него был молдавский.

Прибыв в Киев разными рейсами, они вскрыли тайники – каждый свой, это было сделано на случай, если один провалится. Но они не провалились. Первый был опытным ликвидатором, на нем висело не менее ста трупов. Он и в самом деле был эстонцем и начал убивать еще для КГБ. Второй был на положении подмастерья и ученика. Первый понимал, что осталось ему недолго – диагноз не оставлял шансов. Готовил смену…

Когда «Ленд Круизер» выехал со стоянки прокуратуры, младший вопросительно посмотрел на старшего. Но тот не достал телефон, который был завязан на инициирующий механизм взрывного устройства. А просто скомандовал:

– За ним.

Младший включил двигатель, прокатный «Форд» покатился вперед…

– Можно убрать его сейчас.

– Ты видел, кто в машине?

Младший покачал головой.

– А тогда кого убирать?

…

– Никогда не спеши. Бей наверняка. И старайся, чтобы всегда твои действия были замаскированы. Подо что-то другое.

– О чем вы?

– Сейчас увидишь…

Барышник, едва тронувшись, заметил неладное – стрелка уровня топлива была чуть ли не на нуле. Несмотря на то что прокурор Барышник смог себе позволить дорогую «Тойоту Ленд Круизер», он, как и подавляющее большинство украинцев, тут же перевел ее на газ. Причина даже не столько в дороговизне топлива – хотя и в этом, бензин на Украине ровно вдвое дороже, чем в России, – но и в том, что даже на приличных заправках легко нарваться на бадягу. Бадяга – это левое топливо, ввезенное без акциза, или эрзац-топливо типа прямогонного бензина, присадками доведенное до нужного октанового числа. Хлебнув бадяги, движок дешевой машины облегчал бумажник хозяина на несколько тысяч гривен, а дорогой иномарки – на несколько тысяч долларов. Из-за этого лучше было заправляться газом и не рисковать. Газ, кстати, украинцы тоже научились бадяжить, что до них не смогли сделать ни в одной стране мира, но эта бадяга движок не забивала, просто расход бадяжного газа увеличивался до 50–70 литров на сто километров.