Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

Император принимал Лейвеза в роскошном дворцовом зале со стенами, сложенными из плит розового мрамора, забранных на стыках орнаментом из чистого золота.

– Ты наверняка наслышан о постигших наши северные земли неприятностях, тортильер? – небрежно осведомился император.

Был он отчаянно, непозволительно юн. А ещё смуглокож, кареглаз, с падающими на плечи вьющимися смоляными кудрями и перетянутым диадемой высоким лбом. Стоя в двадцати шагах от трона, старый Лейвез смотрел в глаза убийце своих сыновей.

– Это не неприятности, – отрезал тортильер, едва сдерживая рвущую за сердце ненависть, – это беда.

– Так уж и беда? Варварские восстания – не редкость в нашей истории, тебе подобает об этом знать, старик.

Ненависть прорвала сдерживающие заслоны. Лейвез распрямил плечи.

– Не тебе указывать, что мне подобает знать, а что нет, молокосос.

Император побагровел, вскочил с трона.

– Стража!

Старый тортильер отпрыгнул назад, пригнулся, выдернул из ножен кинжал. Мгновение помедлил. Криво усмехнулся, выпрямился, швырнул клинок под ноги набегающим стражникам.

– Давай, – бросил он императору. – Вели им меня заколоть.

– Стойте! – Император выдохнул, мотнул головой. – Ступайте прочь. Я погорячился, старик, прости. Что ты говорил о восстании?

Лейвез перевёл дух, усилием воли взял себя в руки. Только что сопляк совершил достойный поступок, тортильер сумел его оценить.

– Это не восстание, – твёрдо сказал он. – Это вторжение. Если то, о чём я догадался, правда, нам осталось недолго. Дикарки истребят нас.

Дактиль ластился, толкаясь лобастой башкой. Была она размером с саму Ликху, поэтому толчки то и дело валили её с ног. Тогда Ликха вставала и недовольно шлёпала дактиля по клюву. Тому игра неимоверно нравилась, он радостно клекотал, расправлял крылья, толкался всё сильнее и топтался на месте, поднимая клубы пыли.

– Довольно! – Ликха оттолкнула клюв ладонями. Дактиль обиженно зажмурился. – Ну хватит, – повторила Ликха примирительно. – Ещё зашибёшь.

Некогда мелкий и неуклюжий птенец вымахал в исполинского грозного зверя. По утрам он улетал невесть куда, а возвращался под вечер, неся в когтях клыкаря, рогача, а то и драгона. Половину добытой туши сжирал сам, остальное доставалось племени. Привыкшие к жизни впроголодь воительницы ели теперь от пуза. Мать-предводительница следила, чтобы Ликхе доставался лучший кусок.

Дактиль вновь расправил крылья, запрокинул башку и издал глухой гортанный клёкот, похожий на человеческий смех. Затем припал к земле и пристально уставился на Ликху, будто чего-то ждал. Она поняла, чего именно, не сразу, а когда наконец поняла, растерянно заморгала. Затем неуверенно шагнула вперёд и по распластанному на земле крылу взобралась на ребристую спину. Умостилась между крыльями и обхватила руками длинную гибкую шею.

Дактиль взмыл в небо. Ветер хлестанул Ликхе в лицо и едва не сдул её прочь. Замерев от восторга, она смотрела на стремительно уменьшающиеся в размерах кусты, деревья, ручьи. На соплеменниц, ставших похожими на мелкую саранчу. На входы в пещеры, в которых обитало племя, с каждым махом крыльев всё менее различимые, будто тающие на горных склонах.

– На восток, – неуверенно приказала Ликха и осторожно потеребила ладонью основание правого крыла. Дактиль послушно повернул к солнцу. – Теперь на запад.

Дактиль развернулся, описав в воздухе полукруг.

– Вниз!

– Ты что, узнала звериное слово? – спросила мать-предводительница, когда Ликха соскользнула на землю, а дактиль, на прощание толкнув её башкой и свалив с ног, взлетел и отправился на охоту.

– Нет, – неуверенно ответила Ликха. – Он просто привязался ко мне, сама не знаю почему.

– Как ты его назвала?

Ликха не ответила. Она никак не назвала своего зверя. Или, скорее, птицу. В основном потому, что была не уверена, какого та пола. Про себя она называла дактиля «Мой», иногда сбиваясь на «Моя».

Когда солнце умостилось в зените, с юга прибежала воительница-скороход, вымотавшаяся, едва не падающая от усталости.

– Имперские орды вторглись в наши земли, – задыхаясь, сказала она. – Пограничные племена разбиты в сражении, мало кому из воительниц удалось уцелеть. Сейчас имперцы движутся на север, истребляя всё на своём пути.

Предводительница расправила плечи.

– Мы не пропустим их. Я велю слать гонцов во все племена. Через двое суток мы будем в сборе и пойдём имперцам навстречу.

– Мы погибнем, – сказала Ликха дактилю тем же вечером. – Все или большинство из нас. Тебе придётся жить без меня. Ты понял?

Дактиль потоптался на месте, подняв тучу пыли. Фыркнул. Затем взмахнул крыльями и взлетел. Поднявшимся ветром Ликху сшибло с ног и поволокло по земле. Она, не вставая, смотрела своему зверю вслед, пока тот не растворился в вечерних сумерках. Затем солнце зашло, и зажглись звёзды. Тогда Ликха поднялась на ноги и побрела к пещерам.

Наутро дактиль вернулся. Хлопанье крыльев обрушилось на племя грохотом. Рвал со склона холмов кусты и валил деревья поднявшийся ветер. Ликха выскочила из пещеры наружу и обмерла.

Дактили приземлились. Их было десятка три. Огромных, страшных, уродливых. Ликхе казалось, что холм просядет под их тяжестью, вдавится в землю, провалится сквозь неё. Они наклоняли головы, разевали клювы и молчали. Затем один за другим припали к земле. Ликха поняла.

– На спины! – во весь голос закричала она. – Забирайтесь к ним на спины. Они наши! Ясно вам? Дактили теперь наши сородичи! Они заключают с нами союз!

Император скривил пухлые мальчишеские губы.

– Ты шутишь со мною? Дикарок какие-то тысячи, нас сотни тысяч. У них оружие из ломкого железа и меди, у нас из закалённой на кузнечных горнах стали. Они понятия не имеют о воинском искусстве, а мы наследуем заветы множества поколений искусных военачальников. Каким же образом они истребят нас?

С четверть минуты тортильер молчал.

– Я полагаю, – проговорил он наконец, – северным племенам удалось заключить союз с дактилями. Я не раз видел их гнездовья высоко в горах, в неприступных местах на отвесных склонах. Это страшные, чудовищные создания, повелитель. На дактилей нет управы, они не поддаются дрессуре, и звериное слово на них не действует.

Император подался вперёд, смуглая кожа стремительно побледнела.

– Я наслышан об этих тварях. Но ты сам не понимаешь, что говоришь, старик. Если дактили не поддаются дрессуре и не слышат слово, как же дикаркам удалось их приручить?

– Этого я не знаю. Скорее всего, они нашли средство, нам неведомое.

– Что же ты предлагаешь, старик? – На этот раз в голосе императора явственно прозвучали неуверенность и страх.