Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

Герцог Фридрих что-то говорил о гиенах.

Я осмотрелся и посмотрел на таймер — меньше минуты. Слишком быстро. Слишком легко. Неправильно легко.

Рязанцев полулежал метрах в пяти от меня, я посмотрел ему в глаза.

— Я так и предполагал, — кивнул головой он.

— Это позор какой-то, — пришла в себя девушка рядом. Она сняла шлем, по плечам рассыпались, светло-рыжие, волосы. — Что ты предполагал, Пауль? — спросила она по-русски, с сильным акцентом.

А что Вы сами думаете, капитан? — спросил Рязанцев, переадресуя мне её вопрос.

— Слишком быстро. Слишком легко. Неправильно легко, — повторил я свои мысли.

— Мне тоже кажется всё странным — сказал Рязанцев. — Повторим?

Мы повторили несколько раз, отключив парализаторы. Потом снова включив их. Его люди были азартны и осторожны, но картина была та же. Рязанцев несколько раз перестраивал своих людей. Меня атаковали поодиночке и вместе, со всех сторон. Картина была та же. Нападавшие двигались слишком медленно. Рязанцеву, впрочем, удалось меня задеть несколько раз — но это было на уровне погрешности на виртуальном тренажёре до того. Я не понимал, что происходит.

— Майор, — сказал я ему, после очередной пробы, — может найти кого-то поопытнее? Какой уровень, именно этих, Ваших людей?

Среди лежащих фигур пробежало что-то, похожее на ропот.

— Мои люди достаточно опытны, капитан, — сказал мне русский майор. — Все свободны, — сказал Рязанцев своим людям.

В это самое время, в зале появился Матвеев.

— А вот и я! — сказал он весело. Как я понял, он всегда позитивен. — «Ганза владеет всем!» — произнёс он стандартное, ганзейское приветствие. При этом, Матвеев внимательно посмотрел на бойцов Рязанцева, выходящих в раздевалки. В их взглядах смешивалась спортивная злость и явный интерес к тому, что случилось. Последней выходила рыжеволосая, на спине которой я прочел о том, что «даже у гиен есть честь». Она бросила шлем и спаду на полку, посмотрела на нас, и, тряхнув своей рыжей гривой, тоже ушла.

— Что случилось, Павел? — спросил Матвеев подходя и подавая руку сначала Рязанцеву, потом мне. — Что Вы успели натворить, капитан фон Кассель? — спросил он у меня.

— Наш новый друг, только что, несколько раз подряд положил, в рукопашном бою, первое отделение, первого взвода, первой роты моих «гиен», — подробно ответил ему Рязанцев. Матвеев удивлённо вскинул брови. По порядковым номерам и по реакции лейтенанта я понял, что это были инструкторский состав здешних штурмовых групп.

— В этом есть определённая доля комплиментарного преувеличения, — сказал я, постукивая эфесом спады о шлем. — Стоит ли такое значение придавать рукопашному бою?

— Речь идёт не о Вашем превосходстве, капитан, а о Вашем состоянии, — спокойно ответил мне Рязанцев. — В своих людях я уверен, — продолжал он, — это лучшие бойцы из всех, кого мне удалось встретить и пригласить на службу. Я же изучал записи боёв эскорта остзейского герцога «Тени» и ваших абордажей из тех, что были доступны. Всё было на должном уровне, но совсем непохоже на то, что мы видели сегодня.

— Что ты хочешь сказать, Павел? — спросил его Матвеев.

— Нужно точно знать о причинах невероятной реакции, — ответил Рязанцев. — Понять, почему так случилось. Если до этого уровня ведения боя нельзя подтянуть группу специалистов — сапиенс, бесспорно являющихся мастерами в данном деле, то изменения, произошедшие с капитаном фон Касселем, могут оказаться опасны для него самого.

— Я очень рад, — сказал я, с досадой соглашаясь с ним. — Очень рад Вашему «диагнозу», майор. У меня так мало проблем, что ещё одна — просто сущий пустяк для меня.

— Могу сказать, что я тоже рад. Рад, что мы ещё встретимся с Вами, капитан фон Кассель, — сказал мне Рязанцев, подавая руку и поднимаясь, чтобы уйти. — Мне бы было интересно поговорить с Вами. А что касается Ваших аномальных способностей — поверьте, мы с ними разберёмся.

— Хорошо бы, — сказал я. — Для меня тоже, всё как-то внезапно.

Рязанцев ушёл. В зале остались только мы с Матвеевым.

— Я вот думаю, — с искорокой в глазах, сказал он мне, — может и мне попробовать? А вдруг я Вас превзойду?

Матвеев пытался «превзойти» меня несколько раз. Драться с ним было весело. Человек он был лёгкий, но обнаруживал приятную рассудительность. Дрался хорошо. Кажется мы с ним поладим. Жаль, что знакомство с Рязанцевым началось так. Как правило, люди плохо переносят чьё — либо превосходство, воспринимая его сродни унижению. Хотя — Рязанцев не тот человек. Моё тщательное увлечение русским языком тоже сослужило мне хорошую службу. Эти люди невероятно сильно похожи на нас, но их нужно понять. Понять с их точки зрения.

Я провёл быструю атаку, и у Матвеева не получилось «превзойти» меня в очередной раз.

— Всё, — сказал он. — Благодарю Вас, капитан. Теперь я хорошо понимаю Рязанцева и его людей.

— Скажите лучше, где у вас на «кракене» бассейн? — проворчал я, подавая ему руку и помогая подняться.

— Знаете, капитан, — сказал Матвеев, когда мы сидели с ним на краю бассейна, — «гиены» — это личный эскорт адмирала Головина. Рязанцев — их инструктор и командир, я бы даже сказал — вожак. Он старый друг Фёдору Алексеичу. Я заметил, что многие русские произносят именно так отчество своего адмирала: «Алексеич». Очень красивый, но архаичный обычай упоминать рядом со своим именем имя своего отца. — В прошлом, Павел легенда абордажных команд Русского Космоса, — продолжал Матвеев, — Ваша многократная победа над «гиенами» невероятна. Вы не метаморф?

В лица нам дул искусственный морской ветер. «Победа над „гиенами“». Что там герцог Фридрих говорил о гиенах? Или это не те гиены?

— Не знаю … А вдруг мы все немного метаморфы? — пошутил я, глядя на рябь, покрывавшую водную гладь, приличного по размерам, бассейна. — Пройду обследование. Завтра же.

Я наклеил одноразовые линзы для плавания и сделал инъекцию, увеличивающую объем легких.

— Давайте поплаваем, Андрей, — сказал я и бросился в воду, которая смоет с меня ненужные раздумья.