Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

— Да уж, — сказал Павел, — таких бы нашлось много. Так, как тебя не любят официальные медиа ресурсы — мало кого не любят.

— Это точно, — сказал Одинцов, — только я плевать хотел. Один «кракен» — не два «кракена», так у вас говорят, капитан фон Кассель? — задал он мне почти риторический вопрос.

— И как же Вы вышли из ситуации? — кивнул я ему в ответ.

Я знал, что самые известные и мощные ресурсы интерсети, принадлежавшие как Альянсу, так и КРПС, разорванной сейчас гражданской войной на несколько частей, демонизировали полковника Одинцова одинаково сильно. Несмотря на то, что причины для этого у них были совсем разные. Ресурсы Альянса писали о нём и показывали репортажи о русских ополченцах много и часто. Началось это после того, как он со своим небольшим штурмовым отрядом захватил недостроенный «Орёл», а затем взял под контроль планету, на орбите которой стоял русский сверхкорабль, в состоянии пятидесятипроцентной готовности. Было понятно, что Альянс рассчитывает добраться до русского космоса, на революцию в котором он потратил столько денег и сил. Демонизацию «русских ирредентистов», как людей Одинцова, впервые начал медиаресурс «El MundoToday», подхватил «La Vanguardia» [61] «El MundoToday» — «Мир сегодня». «La Vanguardia» — «Авангард». . Их работа привела к росту популярности Одинцова на русских планетах, с одной стороны, но формировала образ врага, не менее сильный, чем президент Андреев, в пространстве Свободных миров. Медиаресурсы русской конфедерации, такие, как «Планеты 24», взорвались колоссальным количеством всевозможных ток-шоу, где Одинцова представляли то честным, но глупым патриотом русских пространств, то опасным и безответственным мечтателем-одиночкой, давшим Альянсу прекрасный casus belli [62] прекрасный casus belli — повод для войны. , в то нелёгкое время, когда русский космос ослаблен гражданской войной.

Ганзейский союз игнорировал его в медиапространстве вообще. Впрочем, доверие к официальным ресурсам, за время периода скатывания миров sapiens и praeteris до стадии прямого вооружённого конфликта, упало на невиданно низкий уровень. Пропагада и контрпропаганда началась с хороших, продуманных, логичных, правдоподобных мифологем, но из-за перехода пропагандистской борьбы на уровень личного участия граждан в пропагандистской компании, материалы солидных ресурсов опустились до предельно низкого интеллектуального уровня, чтобы вбросы «материнских» издательств, формирующие мейнстрим, не «торчали» над любительским творчеством доверчивых граждан, хоть в «Imperium Sapiens», хоть в «Alianco de Liberaj Mondoj» [63] Alianco de Liberaj Mondoj — интерлингва — «Альянс Свободных Миров». . Но произошло, на первый взгляд, нечто неожиданное. На фоне примитивной пропаганды, люди охотнее смотрели или читали частных журналистов — вроде Катарины Ралль, или Анатоля Ришара, а простой и понятный, честный и бескомпромиссный образ полковника русской контрразведки, несмотря на умолчание и многочисленные попытки изобразить его в чёрном свете, поднимался быстро в рейтингах популярности.

— Так как же Вам всё-таки удалось решить проблему, полковник? — спросил я Одинцова.

— Как во все времена, как всегда на войне, — ответил он, почти декламируя.

— Шантаж, — пояснил Рязанцев, с ухмылкой. — Это его любимый метод.

— Я не люблю это слово, — сказал Одинцов, поморщившись, — Павел преувеличивает. Мне больше нравится «ультиматум».

— И кому Вы поставили ультиматум? — спросил я, скорее для поддержания беседы.

Мне всё больше нравились эти двое русских, которые в короткой передышке спецоперации, остро ощущая временной лимит, вели, внешне неспешно, вполне светскую беседу.

— Сами подумайте, — ответил Одинцов — не мог же я запугать достаточное количество пиратских капитанов в «серой», пограничной с Кубанью, зоне?

— Да уж, не мог, — усмехнулся Рязанцев, — даже до Головина дошли слухи, как быстро из Екатеринодара исчезло Временное кубанское правительство.

— Об этих клоунах, решивших поиграть в русскую идею, я и говорить не хочу, — презрительно скривился Игорь Одинцов. — Но незадолго до моего прихода на Кубань, Фёдор Алексеич Головин, представлявший здесь Ганзу, пропустил такое количество судов русского флота, что я не мог не воспользоваться таким подарком… Я тогда сильно переменил своё мнение о Четвёртом адмирале Ганзы.

Похоже, что последняя фраза предназначалась мне.

— Так ты проводил эвакуацию планеты кораблями русского флота? — недоумённо спросил Рязанцев, — Ришар наврал в своих сообщениях?

— Ришар не врёт, — сказал Одинцов, — поэтому я и имею с ним дела. Приход осколков русского флота в серые зоны, резко изменил в них расклад сил. Некоторые русские капитаны, по моей просьбе, были более убедительны чем я, апеллируя к простым чувствам гуманизма людей, которые, в силу своей деятельности, вынуждены были о них забыть. Я же говорил, что я гуманист. Пиратские капитаны эвакуировали своих соотечественников, попавших в беду, по своей, доброй воле.

— Я бы много дал, чтобы увидеть, как их уговаривали, — покачал головой Рязанцев, улыбаясь.

— Я думаю, нам придётся многое увидеть в ближайшее время, — перевёл разговор в деловое русло Одинцов. — Так что у нас по спасению капитана фон Касселя?

— Остался последний пункт, — сказал Рязанцев.

— Даже два, — возразил ему Одинцов. — Что мы делаем с этими упырями? — он кивнул на террисов. — За борт?

Они оба посмотрели на меня.

— Я против, — неожиданно сказал я.

— Жаль, что Вы не убирали тела гражданских с улиц Екатеринодара, вместе с моими ребятами, — сказал Одинцов, — Вы бы не были таким гуманным.

— Я против, — повторил я. — Пока я капитан этого корабля. Это мои пленные. И это люди. Только другие люди. Вы же сами сказали, что Вы гуманист.

— Хорошо, — согласился Одинцов. — У меня есть комплекты имперских сеток Фау-5 [64] Фау-5 — «V-5 Versorgung» — букв. «Забота». , как раз на этот случай. Вроде всё? — он посмотрел на часы. — По времени наш абордаж должен был завершиться.

— Недооцениваешь моих ребят, — обиделся Павел.

— Даже с твоими ребятами, — сказал Одинцов, — уже бы всё кончилось. Пора переходить на «Всадник». «Врангель отбуксируем на Орёл».

— Капитан, — обратился он уже ко мне, — вахту на рейдере оставим из Ваших или из моих?

— Господа, — сказал я, — к чему формальные вопросы? Признаться, с момента, когда я стал ганзейцем, я чувствую себя марионеткой, куклой какой-то. Вы же всё сами решили.

— Всё решил Фёдор Алексеич, — сказал Рязанцев, — Головин. Это его план, чтобы тебя спасти. А что касается «марионетки»… Ты не поверишь, Франц, но я давно чувствую себя точно так же.

— Самое странное, что я тоже, — сказал Одинцов. — Хотя, вроде бы не имел отношения к вашим, ганзейским, делам. Но хватит об этом. Если нет возражений, тогда на «Врангеле», для правдоподобности, останется моя вахта. И ваш медик, — он кивнул на фон Бёма.