Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

— Третья сила? — улыбнулся я. — Неведомый и таинственный союзник из глубин внешнего космоса?

Одинцов рассмеялся.

— Я, конечно, балуюсь литературой на досуге, и суеверен иногда, как любой человек нашей профессии, но в такие чудеса просто не верю.

— Тогда что было причиной? — удивился я.

— А вот не буду отвечать и всё, — сказал полковник Одинцов. — Я обещал Вам сюрприз на Екатеринодаре, и вы его получите. Юра — повернулся он к фон Менгдену, — давай быстро их рейдер на буксир, и пойдём домой.

— Я помогу? — спросил Рязанцев Одинцова — тот кивнул, соглашаясь, и добавил:

— Стыковка верхней плоскостью.

— Нет, так нет, — пожал я плечами. — Не отвечайте. Слишком много загадок. На Екатеринодаре так на Екатеринодаре. Совсем рядом. Полчаса хода.

«Всадник» взял нашего «Барона» на буксир довольно быстро. В том, как Менгден производил стыковочные манёвры, было что-то пиратское. Очень уверенно. Очень точные движения. Помощь Рязанцева оказалась почти не нужна.

— Буксировочная стыковка завершена. Стыковочные шлюзы открыты, — сухо доложил фон Менгден.

— Красавец ты, Юра, — сказал фон Менгдену Рязанцев, восхищаясь точностью его работы.

Фон Менгден только сухо кивнул головой в ответ.

— Передайте на «Барон» смирительные рубахи для наших пленных, — приказал Одинцов кому-то, через переговорное устройство. — Курс — на «Орёл».

Мы шли к «Орлу», ставшему домом для русских ирредентистов уже минут тридцать — сорок. Рязанцев, листавший сетевые новости, вдруг выругался.

— Мы становимся известными, — сказал он с досадой, — смотрите, друзья.

На голоэкране, в верхней полусфере капитанской рубки, появилось бородатое лицо известного журналиста.

— Приветствую, меня зовут Анатоль Ришар, я журналист, в меня стреляли, меня ловили, меня арестовывали…

— Секунду, — сказал Рязанцев, — я переключу тизер.

— Привет, дорогие друзья, — начал то же голос. — Когда мы с моей коллегой поняли, что произошло, мы поняли, что это надо показать! Об этом нужно говорить! Потому, что это неимоверно, на самом-то деле…

— Толик не удержался, — сказал Одинцов, — только слишком рано.

— Только что миротворческая миссия, — продолжал Анатоль Ришар, — блокирующая русскую ирреденту у планеты Ектеринодар, потеряла сразу два корабля! Предположительно, потерпела катастрофу или подорвалась на минах, террасаконтера сил Альянса Свободных Миров, «Дева Марина». Мы пока не знаем, что случилось с его командиром, капитаном-навигатором Мариано Франциско и всем экипажем. Кроме того, русскими ирредентистами взят на абордаж ганзейский рейдер «Барон Врангель», на борту которого находился всем известный, как говорят в пространствах «Alianco de Liberaj Mondoj», пособник остзейского герцога Фридриха, Франц фон Кассель. Как сообщают нам мои источники, которым я верю, команда рейдера, включая личный штурмовой отряд адмирала Ганзейского Союза Головина, погибли при абордаже.

— Вот и всё, фон Кассель, — сказал Одинцов, — Вы мертвы. С честью пали на поле боя, защищая прогрессивное человечество. Кстати, — добавил он, — давайте перейдём на ты, раз уж Вы всё равно пали от моей руки?

— Нет проблем, Игорь, — сказал я, — как говорят те из террисов, что являются адептами Сераписа, «у покойников нет выбора». К тому же, меня так много раз убивали в последнее время, что я уже как— то привык. C Павлом на «ты» мы перешли тоже, после того, как меня в очередной раз похоронили.

— Напиши что-нибудь, на тему: «Есть ли жизнь после смерти?», — в шутку порекомендовал Одинцов. — В твоём случае, она будет честной.

— Франц, ты уже придумал себе новое имя? — неожиданно для меня спросил Рязанцев.

— Зачем? — ответил я. Меня моё имя вполне устраивает.

— Тебя будут искать, Франц, — пояснил Одинцов. — Анатоль, конечно, пустит ещё много порций дезы про тебя, он человек правильный и честный, но тебя будут искать.

— У меня разве есть выбор? — ответил я им обоим.

— На «Орле» и на Екатеринодаре, насколько я знаю, есть хорошие регенераторы, — заметил Одинцов. — Мы сможем поменять твои отпечатки пальцев и поработать над твоей внешностью, заменить импланты и идентификаторы личности. Так хотел Головин, а я в долгу перед Фёдор Алексеичем, хоть он сейчас и ганзеец.

— Менять внешность, как будто я преступник, — пожал я плечами. — Я не жалею ни о чем, что я сделал в своей жизни, Игорь, — вдруг твёрдо сказал я. — Всё, что я хотел — это защищать то, что мне дорого. Сегодня я умер для всех, от твоей руки, как предатель. Мне не хочется начинать новую жизнь таким образом. Доброе имя — это так мало, но и так много из того, что может позволить себе человек.

— Я понимаю тебя, Франц, — сказал Одинцов, — но смена идентификаторов личности даст тебе какое-то время подумать, как быть дальше. Может быть, ты ещё послужишь своей Родине и своему миру, а может быть — тебе захочется просто частной жизни. Только повторяю, тебя будут искать, даже мёртвого. Я говорю лишь о том, что смена имени может дать, в твоём случае, лишь небольшой выигрыш во времени. Но и этого может оказаться вполне достаточно. Мне кажется, что тебе сейчас самое главное — найти себя в изменившемся мире. Выбрать путь, свой новый путь и сторону на которой ты будешь. Доступ к «Серебряной тени» и её технологиям — слишком лакомый кусок.

— Нужно подумать, — только и ответил я.

— Случайна ли смерть фон Касселя, — продолжал голос Ришара, и других гасконцев, что шли по душу полковника Одинцова — или это спецоперация руководства Альянса с целью заморозить возможный доступ к тайнам кораблей типа Эрфиндер? Вряд ли на этот вопрос ответят медиа Свободного Мира. Вы же знаете, как я его люблю всем сердцем. Но когда-то вполне приличные ресурсы, сейчас, как Вы знаете, превратились в дно донное. Обещаю, что мы, с моей коллегой, будем следить за ситуацией. Подписывайся, чтобы знать, что такое на самом деле правильная информация. Подписывайся, чтобы ничего не пропустить.

— Кто такие гасконцы? — спросил я. — Что-то из древней истории?

— Возможно у него хобби — древняя французская литература, — предположил Рязанцев. — Был когда-то такой писатель Дюма — кажется офицер, между прочим. Ты ведь тоже балуешься поэзией, Франц?

— Кстати о поэзии, — внезапно вмешался Одинцов. — Я читал некоторые твои стихи. «Глаза гиен укажут им путь». Так попасть в точку мог только хороший поэт.

— С ума схожу от ваших загадок, господа, — сказал я, — Поэты, писатели… Говорите прямо.

— Мы в зоне действия швартовых полей «Орла», — напомнил о себе фон Менгден. — Захожу на посадку. Передаю управление.

Швартовые поля громадного силуэта «Орла», надвигавшегося на нас, уже захватили «Всадник», к которому был прикреплён «Барон Врангель» и плавно тащили внутрь, прямо в открытый шлюз русского недостроенного сверхкорабля, висевшего на фоне синего глобуса планеты.