Дин Кунц - Тихий уголок [litres]

– Присядьте, пожалуйста.

Силверман вновь уселся в кресло-качалку. Ни он, ни хозяин не раскачивались. В тишине стрекотали кузнечики, но других звуков почти не было слышно. Спустя несколько секунд Силверман сказал:

– Вы думаете о том, можно мне доверять или нет?

– Я думаю, мистер Силверман, так что дайте мне подумать. Джейн вас уважает. Только из-за этого вы все еще здесь.

Стайка поползней с взволнованными криками выпорхнула из ниоткуда, будто ворвалась в этот мир из какого-то другого, пролетела мимо крыльца и исчезла в гнездах и полостях огромного дуба у северо-западного угла дома, словно искала убежища, предчувствуя перемену погоды.

Наконец Ансел проговорил:

– Самоубийство Ника не было самоубийством.

– Но Джейн сама нашла его, и судмедэксперт…

– Число самоубийств начало расти в прошлом году. Уровень уже повысился на двадцать с лишним процентов, – прервал его Ансел.

– Оно колеблется, как и число убийств.

– Никаких колебаний. Падения не происходит. Ежемесячный рост. Уходят такие люди, как наш Ник, у которых нет причин делать это.

– Самоубийство есть самоубийство, – сказал Силверман, нахмурившись.

– Но не тогда, когда людей подталкивают к нему. Джейн начала расследовать это, методично, как всегда. И вот они пришли к ней в дом и пообещали похитить и убить Трэвиса, если она не бросит это занятие.

Его слова ошеломили Силвермана – он совсем не ожидал услышать такой параноидальный бред от рассудительного техасца.

– Они? Кто такие «они»? – спросил он.

– По-моему, именно это и хочет выяснить Джейн.

– Простите меня, но если я не склонен к самоубийству, никто не заставит меня…

– Джейн не лжет, разве что отвечает ложью на ложь. Но это не наш с ней случай.

– Я не сомневаюсь в вашей правдивости.

– Без обид, мистер Силверман, но мне все равно, что вы обо мне думаете. – Он поднялся. – Я сказал вам все, что мог. Либо вы займетесь этим, либо нет.

Силверман, поднявшись, сказал:

– Если вы знаете, как связаться с Джейн…

– Мы не знаем. Суть в том, что она никому не доверяет в вашем Бюро. Может, и вам не стоит никому доверять. Если хотите, приходите к нам со всеми своими агентами, юристами и ангелами ада, но больше вы здесь ничего не узнаете. А теперь я буду вам признателен, если вы уйдете, но только не через дом – обойдите его, пожалуйста.

И Ансел Хок закрыл дверь на кухню у себя за спиной.

Силверман спустился с крыльца и пошел вокруг дома, пытаясь понять, в какой момент он ошибся и потерял расположение Ансела с его техасской любезностью и естественными манерами, из-за чего он казался предельно, чуть ли не преувеличенно вежливым. Он решил, что Ансела Хока оскорбило не недоверие к сказанному им, а то, что Силверман усомнился в подлинности слов его невестки. «Вы можете сомневаться в моих словах, – словно говорил техасец, – но если вы усомнились в словах Джейн, нам больше не о чем разговаривать».

Когда он вышел к фасаду дома, под пронзительно-голубым небом неожиданно задул ветер. Резкий порыв, казалось, пронес мимо Силвермана солнечный свет и промчался яркой рябью по полям. Это произошло потому, что задрожали тени от затрепетавших дубов и – намного выше – от скопления перистых облаков, подхваченного воздушным потоком и вызвавшего стробоскопический эффект.

Глядя в сторону горизонта, Силверман пожалел о том, что находится в этом безлюдном, враждебном месте, а не в Александрии, вместе с Ришоной, в окружении тесно поставленных домов.

Джейн спешила на юг по федеральной трассе номер 405, признательная за то, что машин так немного. У нее не было ничего, кроме неотчетливой идеи, которая пришла в голову предыдущим вечером, – сумасшедшей и бесшабашной, основанной на смутной догадке. Она пыталась выставить несозревший план в наилучшем свете, убеждая себя, что вовсе не действует на основании смутной догадки, а руководствуется собственной острой интуицией и цепкой памятью, которая не упускает даже самых нелепых фактов, схватившись за них однажды. Но она не имела склонности к самообману и не могла отрицать, что мчится в Сан-Диего, потому что пребывает в отчаянии.

Из того, что она узнала от доктора Эмили Джо Россмен, ее больше всего встревожило не образование паутины – системы управления – в мозгу Бенедетты Ашкрофт, а то, что эта паутина исчезла за считаные секунды, не оставив почти никаких следов, кроме того, что зафиксировала камера морга.

Но в нынешние времена, когда цифровые фотографии легко подделать, лишь немногие полагались на старую максиму: «Слова могут обманывать, но фотографии – никогда». Любая улика – кроме, возможно, ДНК – могла стать добычей фальсификаторов. Чтобы дело привлекло к себе всеобщее внимание, целая толпа сомневающихся должна была находиться в морге на протяжении той минуты, когда теменную часть черепа уже сняли, а имплантат Шеннека еще был виден.

И все это происходило в удивительный век, в странную эпоху, когда многие люди верили любой манипулятивной псевдонаучной белиберде, опасались всевозможных концов света, но в то же время отрицали простые, доходчивые истины. Даже если показать миллионам людей механизм управления, который привел Бенедетту Ашкрофт к самоубийству, большинство их, возможно, отвернутся от истины и предпочтут опасаться чего-нибудь не настолько страшного – например, неминуемого нашествия инопланетян, которые уничтожат нашу цивилизацию.

Джейн всю жизнь была оптимисткой. Но после пережитого за последние сутки она подумала, что, возможно, мчится к небытию, что в Сан-Диего ее ждет только разочарование, глухая стена, в которую она врежется на полной скорости.

В Сан-Хуан-Капистрано, перед тем как свернуть на федеральную трассу номер 5, она зашла в магазин «Мейлбокс плюс» и купила два больших мягких конверта, клейкую ленту и черный маркер. Оказавшись на парковке, она проехала в дальний угол, где засунула тридцать тысяч овертоновских долларов в первый конверт и столько же – во второй. Конверты были самозаклеивающимися, но она закрепила их еще и лентой, после чего написала на первом «ДОРИС МАККЛЕЙН» и адрес. Дорис, замужняя сестра Клер и тетушка Ника, жила в шестнадцати милях от ранчо Хоков. Второй конверт Джейн адресовала Гэвину и Джессике Вашингтон: она доверила им своего ребенка и уж тем более могла доверить деньги.

В свое время, изъяв солидную сумму у плохих парней в Нью-Мексико, Джейн отправила деньги Дорис и супругам Вашингтон, на тот случай, если они понадобятся ей в будущем. Тогда, как и теперь, она не вложила в конверты никакой записки. Определить отправителя было нетрудно: обратный адрес совпадал с адресом получателя, а имя отправителя, Скутер, было кличкой любимой собаки Ника, с которой тот не расставался все свое детство.