Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Но с издевательствами Фар явно опоздал. Видимо он не первый сегодня застал Глебушку спящим. На длинный, чуть загнутый клюв удода кем-то был аккуратно, чтобы не прикрыть ноздри птицы, натянут длинный и узкий розовый презерватив. Кончик его свисал с клюва подобно большой сопле. «Интересно, для какого вида он предназначен?» — задумался Абдельджаффар. Достигший в искусстве сна на таком «напряжённом» рабочем месте невиданных высот, Глеб контрацептив не замечал. Скрестив чёрно-белые, покрытые маленькими перьями лапы с тонкими когтями на груди, он периодически ворочал головой, глубже пряча оранжевую шею в форменную куртку. Та, вместе с черными штанами висела на нём складками. И вовсе не потому, что на его птичью фигуру не было размеров, нет! Просто, зачем заморачиваться излишним слежением за собой?

Беззвучно поскалив свои маленькие острые зубы, Ящер тихо прошёл дальше, в пыльный полумрак бетонного коридора и остановился перед камерой посередине. В её глубине, за толстыми решётками, свет двух неярких лампочек, освещающих коридор, отражался от груды розоватых хитиновых пластин. Крэ как обычно, казался неподвижным, но Абдельджаффар знал куда смотреть. На маленький чёрный глаз на стебельке, чуть выдвинувшийся в его сторону. Сильно избитый при задержании, канцероид уже много дней не ел и казался вялым. Но Фар понимал, насколько обманчива видимая слабость этой боевой машины.

Уняв заколотившееся при виде чуть не убившего его ракообразного сердце, Ящер подошел ближе и, придав голосу максимум уверенности, сообщил:

— От твоей банды мало что осталось. Шута к вечеру в наших лабораториях начнут на органы разбирать, Валет ошалелый по городу бегает. А новые товарищи твоего Палача по морде получили и в канализации спрятались. Скоро мы их найдём, и держать тебя здесь смысла не будет.

В ответ — тишина. Чёрный фасеточный глаз всё также внимательно следил за капитаном. Фар решил снова надавить на самый главный инстинкт членистоногих — выживание:

— Ты наёмник, ты ничего им не должен. И нам ты ничего не сделал. Рано или поздно им конец. А у тебя все шансы выжить.

Крэ не удостоил его ответом, лишь продолжал смотреть. Его молчание пугало Фара больше любых угроз. Моральная броня этого морского чудовища была также крепка, как панцирь. Арафаилов раньше никого по-настоящему не боялся. Склонный к нигилизму, во всех он видел слабости и страхи, делающие любого врага понятным и простым. Фар ждал, что и в канцероиде рано или поздно они проявятся, но этого не происходило. И осознание заключённой в хитиновый панцирь внутренней мощи наполняло Ящера трепетом.

Капитан приходил сюда не первый раз и Крэ каждый из его визитов молчал и наблюдал. Но в этот раз ответил. Фар уже развернулся, чтобы уйти, когда из камеры донёсся негромкий воспроизведённый репродуктором голос.

— Я был в диверсионной группе. Нам заплатили за уничтожение базы военной корпорации. Недалеко от места, которое раньше называлось Ку Ти. Мы выяснили историю этого места. Мы узнали, что рядом была прорыта сеть тоннелей. Целый подземный город. В древности на местных напали. Предки жителей Континентальной Федерации. Агрессоры превосходили их в технологическом оснащении. В огневой мощи. Местные, «вьетнамцы», дали им отпор. С помощью этих тоннелей. Мы воспользовались их методом, — рассказывал оказавшийся неожиданно многословным Крэ. — Мы прорыли тоннели под базу. Мы расширили их. И военные начали пропадать. Один за другим. Они поняли, где мы прячемся. Они устроили штурм. И все остались под землёй. Мы выбрались наружу. Мы перебили администрацию и техников. Они ничего не могли нам противопоставить. В условиях мирного города нет возможности применить газ и взрывчатку. Вы тем более бессильны. Ты думаешь, я поверю в этот твой блеф? Ты думаешь, ты способен торговаться со мной?

В эту секунду чудовище поднялся из угла, выпрямился во весь рост. Ящер инстинктивно отпрянул от решётки, когда из полутьмы в пятно света выдвинулась острая розовая голова, внизу которой пластины жавл ракообразного двигались с негромким хрустом. Но эсэсбешник не заметил другое движение: как своей левой парой рук Крэ аккуратно снял с клешни заваренное лазером при задержании металлическое кольцо, прижимающее её подвижный палец.

Звуковой удар получился несильным и пришёлся стоящему вполоборота рептилоиду в бедро. Но всё равно Фар отлетел к стене, ударился об неё боком и упал в бетонную пыль. От треска проснулся Глебушка, вскочил, тараща чёрные глазки. Хохолок на голове превратился в большой бледно-оранжевый ирокез из перьев с чёрными кончиками. «Начальник тюрьмы» огласил подвал приглушённым напяленной резинкой режущим уши ухающим визгом, затем начал лупить себя когтистыми руками по клюву пытаясь стянуть презерватив. Но уже спустя пару секунд подскочил к встающему Ящеру, на удивление резво выхватив двумя руками бронебойный пистолет. А Крэ угрожающе раскорячился в камере, заполнив растопыренными конечностями всё её пространство.

Удод, хотел выстрелить, но Арафаилов встал между ним и канцероидом, прикрыв Глеба собой и опустив вниз руки птицы.

— Он… хочет чтоб его… убили… — восстанавливая сбитое дыхание, крикнул Фар. — Он провоцирует нас!

Удод отступил на шаг назад, но продолжал держать ракообразное на прицеле. Крэ подошел к самой решётке. Снова загудел его тихий бесстрастный голос:

— Лучше скажи ему зачем. Зачем на самом деле сюда ходишь. Зачем держишь меня живым. Ты боишься меня. Страх в каждом твоём движении. Ты приходишь сюда. Ты надеешься его преодолеть. Но если я умру, страх уже не искоренить. Ты его спрячешь. Ты его заглушишь. Но он останется с тобой. Пока ты не умрёшь.

Огромный мутант опустил конечности и не спеша отошёл в полутьму. Абдельджаффар смотрел на канцероида исподлобья, глубоко дыша.

— Грохнет ещё раз, отстрели клешню или ноги, — тихо прошипел он Глебу. — Но не убивай.

Развернувшись, он пошел к выходу нарочито медленно, чтобы ни орнитоид, ни прибежавшие на звук удара техники из ремзоны не подумали, что Крэ прав. Фар всеми силами преодолевал своё желание оказаться подальше от этих проклятых чёрных глазок на стебельках, от этого панциря с зелёными разводами, от этих слюнявых движущихся жавл. Страх — это не просто оружие. Это обоюдоострое оружие. Ящер не смог удержать его в руках и больно порезался.

В Валете в тот день страха больше не было. Совсем. Ни грамма. Даже мертвец в бордовом плаще, появляющийся то тут, то там, не страшил, а скорее раздражал. Он не спешил вернуться в тоннели, к этим мерзким хитрым уродам, тем более что сначала нужно было решить вопрос с галлюцинациями. Отсидевшись до вечера в одном из своих старых убежищ, он натянул на голову капюшон своей серой толстовки с картами, и петлял по переулкам, направляясь на другую окраину города. Ему помогал начавшийся мелкий дождик, выгнавший с улиц часть мутантов и людей. Два раза он нарвался на патрули легавых, но успешно от них ушёл. И вот, наконец, он стоял возле чёрного хода той самой частной клиники, где недавно лечился. В мокрой зелени кустов сирени, окружающей отделанное мелкой серой мозаикой двухэтажное здание, неподвижно застыл силуэт Ромы Трупа, вытаращив на него свою гнойную опухоль.