Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

— Но рано или поздно у меня будет потомство, если раньше не помру. — Арафаилов придумал, порцию какого яда отвесить этому умнику. — А у тебя, с твоим образом жизни они будут, товарищ майор?

— Называй уже меня Этьен, — ответил тот и в очередной раз удивил рептилоида, — А у меня их уже шестеро, в трех регионах ЕС. Один, правда в детстве умер, другая в юности в драке погибла, но остальные четверо живы и здоровы. И я не думаю, что ими ограничится. Выбранный мной образ жизни не значит, что я о будущем не думаю. Просто я не пытаюсь играть в порядочного отца, я им не являюсь. Но если самка хочет от меня ребёнка — в чём проблема? Они знают, что я участвовать в воспитании не буду. Я им кредитами помогаю, моя мать в них души не чает, часто ездит к ним, читает им произведения своего любимого Ромена Гари.

— Взрослые дети… — протянул Ящер. — Сколько же тебе лет?

— Сорок семь. Вот кстати, очевидный плюс слежения за своим организмом.

«Удивление» было главным словом вечера для капитана Арафаилова. Модельного вида майор был почти в два раза старше его, буквально годился в отцы. Этот факт поменял отношение Фара к майору и к тому, что он говорит. Уважение к старшим было одним из тех «провинциальных», с точки зрения оленя, качеств рептилоида.

— А знаешь, почему ты на самом деле не любишь геев? — продолжил нравоучения олень, пользуясь тем, что Фар заткнулся. — Опять же из-за своего сексизма. Для тебя самец, удовлетворяющий другого самца, добровольно уподобляется самке, существу, более низкому, с точки зрения мужской цивилизации и тем самым предаёт свой «могучий и вонючий» пол, сводит результаты многовекового принижения женщины на «нет». Я, как воспитанный самкой, вижу корни этого предрассудка. Ты не так давно учил двух ихтиоидов. Что расовые различия есть инструмент сегрегации. Разделяй и властвуй. Ты это понимаешь, а вот то, что разделение по ориентации такой же инструмент, ты не видишь. Заостряя внимание на этих, совершенно неважных для цивилизации различиях, пользуясь такими, как ты, общество легко взорвать. Я тут не хочу тебе проповедовать разврат, для меня самого любые гомосексуалисты, самцы и самки, непонятны и смешны. Отношения между полами позволяют испытать и множество граней физического удовольствия, и огромную гамму эмоций, а они себя в этом ограничивают! Но это их выбор, также как я себя ограничиваю в их понимании. Историческая правда в том, что процент гомосексуалистов в обществе практически не менялся веками. Натуралов всегда было, есть и будет больше. И гомосексуалисты, кстати, вполне могут иметь детей от тех, кто выбрал образ жизни, примерно как у меня, либо воспитывать чьих-то чужих. Так что будущее цивилизации при этом тоже не особенно страдает.

— Этот процент можно искусственно поднять, чтобы рождаемость подточить.

— Можно. Более того, так уже делали глупой пропагандой. Но виноваты здесь не меньшинства, а те, кому это выгодно. Для противодействия им у нас целый отдел существует. Вот ещё одна причина, почему подобное твоему мнение опасно. Если не принять гомосексуализм как факт, а всячески его презирать и подавлять, он становится сладеньким запретным плодом, эквивалентом некоей «свободы». Ты меня понимаешь, как силовик силовика?

Эту сторону вопроса Арафаилов прекрасно понимал. Возможно, свое мнение стоило и пересмотреть. Но не так вот сразу.

— Почему мы вообще говорим про это, а не о деле? — спросил уставший от нотаций Ящер.

— А потому, что у меня есть бутылка вина, но не с кем её выпить, — сообщил Этьен, наливая себе новый бокал. — А ты, капитан, очень уж напоминаешь меня в молодости. Тоже ощущение, что ты самый умный. Которое, как ты заметил, с годами меня не покинуло. То же стремление к всестороннему развитию, и физическому, и интеллектуальному. И хочу быстрее донести до тебя истины, на осознание которых у меня ушло достаточно много времени, дабы сэкономить твоё. А насчёт дела, я примерно всё понял, просто хотел поделиться. Во-первых, убийц было двое, иначе в спину Мибаро ударить было невозможно…

— Верно, — подхватил Фар. — Во-вторых: кто мог пройти в клуб с оружием и провести туда Кентавра? Либо тот, кто там работает…

— Либо тот, кто досконально знает, как действует система охраны. — Майор довольно улыбнулся.

— А в-третьих: ох уж эти неуловимые наёмники с запоминающимися пафосными именами! Убивать они умеют, но с фантазией туго и прозвища порой такие прозрачные. Кто такой, в сущности, кентавр? Это лошадь с человеческой головой!

Довольный Абдельджаффар от протянутого бокала отказался, чокнувшись с покачавшим головой майором фляжкой со своим коктейлем. Не стоило портить вредными привычками момент маленького интеллектуального триумфа.

Дуэль матёрых оперативников и неуловимых убийц подходила к развязке. Вечер субботы стал ключевым временем в планах противоборствующих сторон. Охотники нацелили на жертву свои луки, кентавр приготовил для броска своё копьё. Вопрос был в том, кто промахнётся первым.

Клуб «Лабиринт» был заполнен до отказа. Зрители ожидали главного события недели, заряжаясь в барах и делая ставки. Тёмно-серое вечернее небо хлестало по зелёному металлическому куполу тугими струями дождя. Гремела музыка, на сцене в калейдоскопе салатовых лучей танцевали полуобнаженные Монашка и Тень. Денис Павлович, в сопровождении капитана и майора обходил заведение, злобно стуча тростью по полу. На старом быке был новый костюм с вышитыми на пиджаке серебристыми шлемами греческих гоплитов. Минотавр был зол. Несмотря на то, что информацию о причастности сатанистов эсэсбешники решили пока не распространять, те затаились, видимо понимая, что оперативники могли взять след. Так что Желтко остался без дозы и поэтому весь мир казался старику мрачным.

Добавляли негатива некоторые бизнесмены, останавливающие Дениса Павловича и спрашивающие, правда ли то, что некий наёмник убил начальника охраны. Одни интересовались с искренним участием, другие — с плохо скрываемым злорадством. И тем и другим Минотавр отвечал дежурной фразой: «Потерпите, скоро всё узнаете…». И отойдя, добавлял: «…суки!».

Набрав код на панели резервной двери кладовки, в клуб проник человек. Стряхнув воду в коротких чёрных волос, через которые на затылке уже пробивалась полоска седины, он снял чёрную кожаную куртку, с прямоугольными вставками на рукавах, также отряхнул от капель и вывернул. Вот так вот — по подворотне таскалась неприметная фигура в чёрном, а в клубе через пару минут появится яркий завсегдатай и займёт своё привычное место у бара. Кентавр расправил серые полы и развернул трёхцветный, сине-бело-оранжевый рукав. С его знаниями о системах безопасности (а именно они и позволяли делать работу, оставаясь неуловимым), устроиться на работу в «12G» было довольно легко. Месяц было можно спокойно изучать место работы жертвы, дожидаясь удобного момента, когда напарник-конь, уже третий в этой роли за его карьеру, начнёт свои провокации. Незаметно выбравшись в бар в месте, где нет ни одной камеры, Кентавр растворился в толпе. Между тем, шоу начиналось.