Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

По своему истолковав ошалелый взгляд Ящера, Нуаре прокомментировал, кивнув в сторону штор:

— Что темновато? Я люблю отгородиться от всего этого шумного и яркого мира, так мне лучше думается. Тебе в душ не надо? А то сходи, я пока нам вина налью…

Мысли Абдельджаффара судорожно метались. Надо было что-то делать, пока ситуация не закончилась скандалом. В данный момент ругаться с начальником было совсем не к месту, да, к тому же по Управлению поползут новые слухи, что ещё больше затруднит работу. Действовать, действовать! Быстро уйти, сославшись… Собственно на что? Или решить вопрос раз и навсегда? Выбрав сочетание вежливости и решительности, Фар грозно нахмурился и спросил:

— Скажите честно майор — Вы гей? Потому что я нет.

Выражение морды Нуаре, не перестающего наливать вино, сначала стало напряжённым. Затем он стал всё шире и шире улыбаться, оглядел свою комнату и задал ответный вопрос:

— Ну что, всё-таки мои настенные писюны? А я всё думал, что тебя окончательно выбьет из колеи профессиональной вежливости. Я заметил, что ты с каждым днём всё сильнее косишься! Нет, капитан, я бы сказал совсем нет. Слишком ты высокого мнения о себе, если подумал, что способен меня привлечь!

Сказать, что Фару стало неловко, это не сказать ничего. Таким дураком он ещё себя не чувствовал никогда. Он начал выдавливать из себя какие-то извинения, майор отмахнулся.

— Да ладно, я примерно представляю твой ход мыслей. У тебя в голове куча стереотипов и ты искренне не понимаешь, зачем тогда всё это. — Олень указал на собственное тело и обои. — Присядь, я тебе расскажу.

Ящер положил сумку в угол и сел на краешек дивана. Нуаре воздел бокал и начал повествование. По-видимому, разговоры о своей персоне были у него одним из любимых дел.

— Я, капитан, очень люблю женщин. Это идёт от моего воспитания. Мои родители, два маммолоида-оленя познакомились из-за обоюдной любви к французской культуре. Понимали они её, правда, совершенно по-разному. Отец, огромный испещренный шрамами воин с обломанными рогами, взял себе имя Этьен Ла Гир, в честь одного из древних рыцарей — сподвижника Жанны Д'Арк. Знаешь такую? А мать была увлечена французской литературой, даже выучила язык.

— Так Вы не француз? — удивился Фар.

— Я родом с Хабаровского края. Я по-французски знаю несколько фраз. — Объяснил майор, после чего продолжил. — Так вот, он читал ей стихи, у них появился я, но отец, как и положено истинному рыцарю, в нежном капкане домашнего уюта жить не мог и благополучно от нас свалил. Впечатлительная, разочарованная в противоположном поле матушка, боясь нового удара судьбы, решила сделать идеального мужчину из оленёнка, оказавшегося у неё под рукой. Она переименовала меня из Жерома в Этьена Ла Гира младшего и начала воспитывать усовершенствованную копию отца. Всё детство учила, как следить за собой, но при этом бить и подавлять авторитетом сверстников, всю юность, как нравится девушкам и, ревнуя меня к каждой из них, красиво от них уходить. Потом запихнула в Академию. Я уже тогда сообразил, что ей нужно — вышагивать в старости под руку с принадлежавшим только ей красивым и могучим сыном-офицером. Вот тут-то я и послал её и её французскую культуру. Уехал в другой город, сменил фамилию на Нуаре, под цвет шерсти. Долго продолжались звонки и истерики, но, на моё счастье к ней вернулся этот воинственный дурак. Совсем без рогов и весь в киберпротезах. Ей стало кого холить и лелеять и она от меня благополучно отстала. Но её воспитание стало моим образом жизни. Для меня понравится новой самке своего рода спорт. Не просто затащить в постель, а очаровать, увлечь собой. Причем гораздо интереснее пробовать свои способности на самых разных типажах. Полюбуйся на мою коллекцию!

Олень убрал с экрана папки с делами и вывел набор эротических голограмм, заснятых в этой самой комнате. Количество сменяющих друг друга самок самых разных видов превышало количество романов самого Фара раз в пять. Тут были и мускулистые спортсменки, наподобие последней лошадки; утончённые модели; неформальные орнитоиды в разноцветных перьях и пирсинге; улыбающиеся человеческие девушки; уже не юные, но шикарные самки в дорогом белье. Любовницы Нуаре представляли собой огромную палитру многообразия женской красоты. Фара даже начала подъедать зависть.

— И обои с писюнами, это тоже часть стратегии обольщения. — Олень нажал пару кнопок на дисплее и картинки на стенах начали меняться, превращаясь то в тропическое побережье, то в викторианскую спальню, и снова в сцену битвы. — Василину, артиллеристку мою, греки например, очень возбуждают.

— Теперь-то я понял. Но почему тогда слухи все эти?

— А зависть. Да тупость. Ты же понимаешь, сколько у нас разнообразного быдла работает. Ты бы у нашего ушастого дурака спросил про меня. Я ему давно всё объяснил. У него присущего тебе такта нет. Он меня при первой встрече спросил: «А Вы, месье, случаем, не ля педерастье?».

Вот, оказывается, что! А ведь подколы Альтома были одной из причин возросшей подозрительности Ящера! Воспользовавшись паузой в разговоре, Фар отправил ушану сообщение: «Мы тут говорим по душам с Нуаре. Ты не мышь, ты козлина!». В ответ пришло изображение улыбающейся морды нетопыря — самый мерзкий на свете смайлик.

— Так что вот, капитан. — Майор нацедил себе ещё один стакан и протянул второй расслабившемуся Фару. — Все твои страхи необоснованны. Я тебе, кстати, могу сказать, кто у нас в Управлении действительно геи. Многие из них самые активные сплетники.

— Спасибо, но не надо, — покачал головой Ящер.

— И почему это так волнует? Ну, был бы я голубым, чтобы изменилось? Давай уже на «ты», Абдельджаффар. Пить на брудершафт тебе предлагать не буду, чтобы ты с воплями за дверь не убежал. Как я уже говорил, всё зависит от воспитания. И по тебе видно, что вырос ты в провинции, причём в глубокой. Наверняка в маленьком консервативном обществе, далёким от различных социальных бурь. Теперь ты понимаешь, что живешь в огромном разнообразном мире, многое отринул, но вот эти твои шовинизм и гомофобия — это отголоски влияния того окружения. Чем так плох гомосексуализм?

— Да всем! — ответил Фар, обиженный, что олень так легко попал в точку с его прошлым. — Двое самцов занимающихся сексом это как минимум не эстетично. Это противоестественно, такие отношения не ведут к продолжению рода, нет обмена генами, улучшающего вид, геи не способствуют выживанию вида и цивилизации в целом.

— Да? А женщины?

— Что женщины? Тоже не способствуют… — не заметил подвоха довольный своей логикой Ящер.

— Однако в эстетические рамки секс между двумя самками для тебя укладывается. Я видел твой взгляд в приоткрытую дверь подсобки. Про природу ты не прав — среди животных гомосексуализм довольно распространён. А насчёт потомства: у тебя каждый секс заканчивается детенышем? Нет же! Тебя гонит инстинкт, ты удовлетворяешь свои потребности с тем, кто тебе наиболее привлекателен.