Джон Фланаган - Горящий мост

Юноши снова перебрались по дощатому настилу на ту сторону, где ждала Ивэнлин, держа на поводу коней, подальше от моста и от чужих глаз. Когда они приблизилась, Уилл негромко окликнул девушку по имени, чтобы не напугать. Хорас оставил Ивэнлин свой кинжал, и Уилл подумал, что не следует подкрадываться к вооруженному человеку.

Рассказав друзьям о том, что видел, ученик рейнджера наспех начертил на песке карту.

– Нам придется найти какой-нибудь способ задержать армию Моргарата, – объявил он им.

Оба посмотрели на него с удивлением. Задержать? Как могут два ученика и одна девчонка задержать пятьсот скандианцев и несколько тысяч жестоких, безудержных уорголов?

– Мне казалось, ты говорил, мы должны доставить весть королю, – сказала Ивэнлин.

– У нас больше нет времени, – просто ответил Уилл. – Смотрите.

Они наклонились вперед, наблюдая, как, стерев на песке прежний набросок, Уилл торопливо чертит другой. Он не был уверен, что карта полностью точна, но, во всяком случае, здесь были самые важные точки королевства, так же как и плоскогорья юга, где царил Моргарат.

– Они сказали, что со стороны южного побережья идут еще скандианцы. Они присоединятся к уорголам. Они переправятся через Разлом здесь, где сейчас мы, и пойдут на север, чтобы напасть на баронов с тыла. Ведь наша армия ждет, что Моргарат попытается совершить прорыв через Перевал Трех Ступеней.

– Да, – подтвердил Хорас. – Мы это знаем. Мы сразу догадались, как только увидели мост.

Уилл взглянул на него, и Хорас замолк, поняв, что ученик рейнджера еще не договорил до конца.

– Но… – сделал Уилл ударение на этом слове и выдержал паузу, – еще я слышал, что они говорят про Хорта и его людей, двигающихся в обход Колючего леса. Это к северу от Равнины Утала.

Ивэнлин сразу ухватила самую суть.

– Благодаря чему скандианцы окажутся к северо-западу от армии короля. Армия будет зажата между уорголами и скандианцами, которые перейдут по мосту, и теми, которые придут с севера, – пораженно произнесла она.

– Вот именно, – кивнул Уилл, посмотрев девушке в глаза.

Оба оценили, в насколько плачевное положение попадут бароны, если план Моргарата увенчается успехом.

– Тем более нам нужно предупредить короля, – продолжал настаивать Хорас.

– Хорас, – терпеливо заговорил Уилл, – нам потребуется четыре дня, чтобы достичь Равнины.

– Тем больше причин пошевеливаться. Нельзя терять ни минуты, – заявил ученик ратной школы.

– И потом, – вмешалась Ивэнлин, понимая, что Уилл имеет в виду, – потребуется еще по меньшей мере четыре дня любому отряду, чтобы добраться сюда. Может, не четыре, а больше.

– Восемь дней в общей сложности, – продолжал Уилл. – Вспомни, что сказал тот рудокоп, бедняга. Мост будет готов через четыре дня. У уорголов и скандианцев будет остаточно времени, чтобы пересечь Разлом, развернуться в боевом порядке и напасть на королевскую армию.

– Но… – начал Хорас, и Уилл его перебил:

– Хорас, даже если мы предупредим короля и баронов, их все равно слишком мало, и они попадут между молотом и наковальней – пути к отступлению будут отрезаны. Позади них окажется болотный край с его топями. Мы должны предупредить их, я знаю. Но мы можем что-то сделать и таким образом уравнять силы.

– К тому же, – вставила Ивэнлин, и Хорас повернулся к ней, – если мы помешаем уорголам и скандианцам переправиться здесь через мост, король получит преимущество перед силами скандианцев на севере.

Хорас кивнул:

– Не будет уступать по численности, я так понимаю.

Ивэнлин согласно кивнула, но тут же добавила:

– Это тоже. Но те скандианцы будут ожидать подкрепления, которое атакует короля с тыла, а подкрепления-то и не будет.

Хорас понимающе кивнул, но затем вновь нахмурился.

– Но что мы можем сделать, чтобы остановить уорголов? – спросил он.

Уилл переглянулся с Ивэнлин. Он видел по ее глазам, что они пришли к одному и тому же мнению. И оба они в один голос сказали:

– Сжечь мост.

Низко свесив голову, Блейз медленно ступил на Равнину Утала. Джилан устало покачивался в седле. Он почти не спал последние три дня, урывая лишь краткие минуты отдыха каждые четыре часа. Двое дозорных заступили ему дорогу, и молодой рейнджер выудил из-под ворота серебряный амулет в виде дубового листа – знак ордена. При виде его часовые поспешно попятились, освобождая дорогу. В такие-то времена никто не станет задерживать рейнджера.

Джилан потер глаза, словно засыпанные песком.

– Где ставка военного совета? – спросил он.

Один из дозорных показал копьем в сторону большого шатра, возвышавшегося над всеми остальными. Его охраняли часовые. Люди сновали туда-сюда.

– Вон там, сэр, – добавил дозорный.

Джилан кивнул. Он приехал издалека, сократив четырехдневный путь до трех дней, и теперь эти последние несколько сот метров казались непреодолимыми. Наклонившись вперед, он шепнул Блейзу на ухо:

– Уже недалеко, дружище. Еще одно усилие, прошу.

Выбившийся из сил конь приподнял голову и шевельнул ушами. Джилан ласково погладил его, и Блейз тяжело двинулся вперед.

Пыль, вьющаяся на ветру, запах дыма, шум и сумятица: лагерь как лагерь, похож на любой воинский стан где угодно в мире. Гаркающие команды и распоряжения; лязг и звон оружия; смех, доносящийся из палаток, где прохлаждаются те, кому временно нечего делать, до тех пор пока их не увидят командиры и не придумают для них занятие. Джилан устало усмехнулся при этой мысли. Командирам, похоже, прямо-таки не хочется, чтобы солдатам жизнь показалась медом…

Блейз снова остановился, и, рывком выпрямляясь, Джилан осознал, что задремал в седле. Прямо перед ним два часовых преграждали ему путь. Он посмотрел на них мутным взглядом.

– Королевский рейнджер, – из-за сухости в горле хрипло произнес он. – Донесение совету.

Часовые колебались. Этот человек, в пыли с головы до ног, засыпающий на ходу, верхом на взмыленном, загнанном гнедом, вполне мог быть рейнджером. Одет он действительно был как рейнджер, насколько они могли разглядеть. Между тем почти всех рейнджеров часовые знали в лицо, а этого юношу они никогда раньше не видели. И на нем не было видно никаких опознавательных знаков. Более того, у него был меч, как они заметили, а рейнджеры не носят мечи.

Джилан с раздражением осознал, что забыл выпустить цепочку с серебряным дубовым листком поверх рубахи. Снова требовалось сделать усилие и достать амулет из-за ворота. Словно слепой, он шарил по груди. Тут знакомый голос прорвался в его мутнеющее сознание.

– Джилан! Что стряслось? Ты цел?

Голос, который символизировал для Джилана надежность и защиту; голос, который нес с собой мудрость и мужество.