Pax Blank - В Тенях и Темноте

Он продолжал тихо стоять, слушая знакомый звук дыхания отца — слегка опираясь на спинку стула. Тело было изнурено от неожиданно выбранного Палпатином наказания. По правде говоря, Люк очень легко отделался — его Мастер спускал на него карающий яростный гнев за гораздо меньшее.

И это вызывало вопрос: «Почему?» Почему Люку позволили этот вызов?

Палпатин даже использовал такой термин, как «снисхождение» — слово, которое он, как правило, не использовал по отношению к своему джедаю…

И что все это значило?

— Люк?

Он повернулся, внезапно понимая, что Вейдер называл его по имени.

— Да?

— Ты слышал мой вопрос?

— Нет. Я не слушал, — кратко ответил Люк, давая понять, что у него не было никакого интереса к претензиям его отца, никакого интереса к очередному вскапыванию вендетты.

— Почему ты не искал меня? — спросил Вейдер; по тону было понятно, что он собрал все ранее сказанное в один вопрос.

Люк вновь отвернулся, уставившись на далекие огни города, раздумывая… не что ответить, а ответить ли вообще. Может, ему самому развернуться и уйти из комнаты?

После еще одной продолжительной паузы, сопровождаемой только механическим дыханием Вейдера, Люк досадливо вздохнул. Как он позволил затянуться разговору настолько, что его отец спросил подобное?

— Я же говорил тебе, Бен сказал, что мой отец умер, что он убит Дарт Вейдером.

Басовый тон Вейдера стал негодующим и резким, а колебания в Силе походили на волновой фронт:

— Кеноби был озлобленным слабым стариком, наполнившим твою голову ложью.

Но хоть Люк и согласился ответить отцу, потакать ему он не намеревался:

— Кеноби был прав. Мой отец умер двадцать пять лет назад, в момент, когда появился Дарт Вейдер. Все, что он из себя представлял, было уничтожено тем существом, с его пустой шелухой бессмысленных амбиций.

Обвинение было резким, предназначенным для окончания дискуссии, но его отец промолчал, вынуждая Люка продолжать. Истощение довело его до опасного края, с которого он мог сорваться в любой момент. Люк встретил глаза отца, пытливо всматриваясь в них — будто разглядывая некий необычный объект, голос был отстраненным и сдержанным:

— Они действительно стоили того, твои амбиции? Стоили всех страданий, что ты принес? Как ты спишь теперь… и спишь ли ты вообще? Может ли машина спать — или чувствовать вину?

— Я пойман в ловушку этого скафандра, благодаря твоему драгоценному учителю джедаю!

Люк мягко покачал головой, нисколько не задетый.

— Я не защищаю его. Я испытываю к нему не больше лояльности, чем к тебе.

Тонкий шип, воткнутый небрежно и мимоходом, но с полным пониманием его силы. Вейдер знал это — мальчик давно научился играть по правилам Дворца, установленных Императором — в конце концов, он учился у истинного мастера. Интриги, хитрость и уловки, скрытые мотивы… или откровенно показываемые намерения.

Люк многозначительно отвернулся, уставившись на отдаленный город, который в действительности был еще дальше, чем раньше, став похожим на исчезающий сон его старой жизни.

— Но ты прав, он был слаб. Он не выполнил свой долг на Мустафаре. Он изменил своим убеждениям и принципам, которых придерживался. Он подвел джедаев, подвел галактику — и подвел Энакина Скайуокера.

Вейдер подумал обо всех страданиях и мучениях, на которые Кеноби обрек своего бывшего ученика с того дня — о мести Кеноби, намного худшей, чем смерть:

— Я бы убил его, если бы получил шанс.

Его сын повернулся к нему, бесстрастное выражение лица жалило само по себе, но оно было ничем по сравнению со словами:

— Но у тебя был шанс — тогда, на Мустафаре. Ты проиграл.

Вейдер поднял голову, эта язвительно-ядовитая резкость удивила даже его.

— Тебе не понять — ты не был там.

— Нет, и это печально, — его сын вновь отвернулся к городским огням, — потому что я бы убил тебя.

Он больше не оборачивался, по его мнению, разговор был закончен. Вейдер постоял еще какое-то время, уставившись на своего сына и задаваясь вопросом, почувствует ли тот себя обязанным признать, что его отец еще здесь. Но он не сделал этого, и Вейдер в негодовании направился к выходу, не понимая, зачем он опять говорил об этом, зачем продолжал задавать вопросы, ища какую-то общность, какую-то искру в их отношениях, когда мальчик снова и снова отталкивал его.

У него не было ответа — кроме знания, что он не мог иначе.

Люк крепко спал, когда внезапный шепот в Силе пробрался в его сон, заставляя насторожиться… и затем все резко наклонилось и начало смещаться, преобразовывая реальность… Задыхаясь, Люк резко сел в кровати, хватаясь за нее обеими руками, чтобы удержаться против эфемерного движения. От неожиданности произошедшего, отвечая на руководство Силы, по всей темной комнате вспыхнули яркие огни подсветки, освещая каждую поверхность, каждую стену и каждый предмет…

Когда его сознание успокоилось, не видя никакой определенной угрозы, комната вновь погрузилась во тьму.

Несколько секунд спустя он ощутил Рииса, идущего по направлению к нему через смежную с его спальней комнату, и повернулся к дверям.

— Да, — разрешил он войти, хотя его помощник еще только собирался постучать в двери. Когда те распахнулись, Люк подсказал кланяющемуся на пороге Риису: — Что-то случилось.

— Простите за вторжение, сэр, но я думал, что вам захочется взглянуть на это, — говоря тревожно предвещающим тоном, Риис быстро прошел вперед; в руке лежал датапад, задняя подсветка которого создавала маленький островок света в плотном мраке огромной просторной комнаты.

Люк взял датапад, прочитал, перечитал и затем поднял взгляд:

— Это подтверждено?

— Да, сэр — об этом уже объявлено по холонету.

— Хм… — это было все, что сказал Люк. Но тон его краткого восклицания показал, что полученное сообщение многое объясняло — хотя, вероятно, только Риис, слишком хорошо знающий его, мог понять это из такой малой реакции. Люк вернул датапад помощнику. — Это ничего не меняет, вообще ничего. Так ведь?

— Я думаю, что, возможно, в глазах других… это определенно сделает некоторые союзы проще.

— Даже слишком. Но преданность и амбиции — разные вещи, — Люк покачал головой, слишком усталый, чтобы думать о значении случившегося прямо сейчас. — Мы поговорим утром.

Риис поклонился — соблюдая новый протокол — прошел спиной к дверям и поклонился снова, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.

— И никогда больше не делай этого, когда мы в этих комнатах, — донесся голос Люка из темноты.

Риис довольно улыбнулся, радуясь, что командующий не приказал ему совсем никогда не делать этого, что было бы нарушением протокола, но желал обойтись без бессмысленных правил этикета в частной обстановке — что было характерно для всего его принципа работы. И что было одной из причин, почему Риис дезертировал на его сторону.