Pax Blank - В Тенях и Темноте

Палпатин немного пододвинулся, он снова видел все то же размывание границ, что мальчишка обыкновенно использовал для покрытия своего неповиновения, то же обоснование, к которому он так часто обращался, чтобы повернуть приказы Мастера под свои нужды. Скайуокер стоял твердо и прямо, сжав руки за спиной — не такой уверенный, каким он хотел казаться, но, по крайней мере, решительный и смелый. Император поднес ко рту болезненную руку, пытаясь скрыть небольшую улыбку в порыве внезапной снисходительности при виде самообладания его Волка, этого хладнокровия под огнем.

— Ну? И чего ты добился своими стараниями?

Палпатин точно знал, что мальчишка ждал именно этого вопроса, и тот подтвердил это взглядом вспыхнувших глаз.

— Местонахождения Мон Мотмы. Гарантированного. Точный день, точное время.

Немедленно заинтересовавшись, Палпатин подался вперед — забыв обо всех играх:

— Гарантированного?

— Мотма была посредником в договоре между ботанами и Восстанием. — Скайуокер продолжал закидывать приманку, чтобы получить желаемое разрешение; он открыто предлагал информацию, стараясь подчеркнуть и свои обязательства перед Палпатином, и свое знание Восстания изнутри. Чтобы попытаться вынудить Мастера сделать то, что ему нужно, он мог разыграть только эти две карты. — Поэтому она лично пойдет на Ботавуи, чтобы заверить их в поддержке. Во-первых, из-за того, что она чувствует себя ответственной, и во-вторых, из-за того, что они — часть ее собственной политической поддержки. Именно поэтому я преследовал ботанов — я выманивал ее. Вынуждал к действиям.

Палпатин размышлял, потирая тонкие губы бледными восковыми пальцами.

— И ты знаешь, когда она будет там.

— С точностью до часа. Я даже знаю, что они изменят место встречи незадолго до нее. Дайте мне разрешение взять целевую группу к Ботавуи, и я принесу вам Мотму — это все, о чем я прошу.

Палпатин вновь взглянул мальчишке в глаза, протягивая тонкий ищущий усик Силы… Он чувствовал отчаянное желание Скайуокера получить это разрешение — и он знал точно, почему его Волк думал, что не получит его.

— Ботавуи находится во внешних регионах, это за пределами твоих границ и вне сферы твоих полномочий.

— Вейдер не поймает ее. Он не знает мятежников так, как я.

— Тогда расскажи ему.

Мальчишка помотал головой, не готовый отступать:

— Ситуация будет слишком непредсказуема. Я знаю их порядок. Я знаю их руководителей. Я знаю их слабости. Это должен быть я.

— Должен быть? — удивленно повторил Палпатин.

— Я прошу разрешения.

Палпатин не упустил вкрадчивого характера просьбы — того что, по крайней мере, его Волк на сей раз спрашивал, а не просто изворачивал предыдущее согласие Мастера наказать своих обидчиков, подводя все к тому, что он теперь может уйти из Основных Систем для их поимки. Если бы он так поступил, то зашел бы слишком далеко и он понимал это. Если бы он не повиновался до такой степени, то даже возвращение с Мон Мотмой не освободило бы его от гнева Палпатина. Император вновь расслабился, рассматривая ждущего с затаенным дыханием джедая…

Мальчишка вложил значительное количество времени и сил в то, что делал; что было плохого в разрешении ему лично захватить своего врага? В конце концов, на это Палпатин изначально и рассчитывал — на то, что сможет спровоцировать Скайуокера пойти против бывших союзников. Теперь мальчишка и пытался это сделать, продемонстрировать степень своих обязательств. Палпатин бесспорно ценил это… Тем более учитывая факт, что тот достиг данной цели менее чем за три месяца — особенно в условиях ограниченной разведки за последние недели, из-за молчания Лимэрита…

Внезапно глаза Императора сузились:

— Откуда ты узнал, когда она будет там?

Зная о темнеющем смерче в приглушенном настроении Мастера и о его резком пронзающем взгляде, Люк медлил с ответом; мысли мчались со сверхсветовой скоростью: что знает Палпатин? Ищет он информацию или ставит ловушку? «Отвечай! Быстро!»

— Разведка, Мастер, — дал Люк неопределенный ответ, произнеся его с легкостью и некоторым любопытством — словно удивляясь, что Палпатину понадобилось это спрашивать; надеясь, что тот не будет продолжать — хотя предчувствие уже стянуло горло Люка. — Есть…

— Последние пленные ботаны были подняты на борт «Несравненного» десять дней назад, — прохладно перебил его Палпатин.

«Вирс!»

Люк еле сдержался, чтобы не выказать расстройство. Он приложил много сил, пытаясь скрыть от любопытных глаз все специфические детали операции, включая даты захвата пленных — разделяя и снова комбинируя заключенных так, что ни у кого не было полной картины. Кроме, возможно, Мары, которую он старался максимально нагрузить делами… и Вирса — единственного человека на борту «Несравненного», имеющего достаточный ранг для представления ситуации в общих чертах.

Император склонил голову набок, все в более угрожающей манере.

— Но служба внешней разведки не получала никаких сообщений от моего шпиона в Восстании уже в течение месяца. Если ты узнал о решении Мотмы месяц назад, то продолжать изводить мало значащих ботанов после этого кажется… необыкновенно расточительным. Нехарактерным для тебя, можно сказать. Если это не так, и информация о решении Мотмы пришла недавно, тогда мне интересно, откуда все же ты ее получил? Твои объяснения?

Теперь в мыслях Люка трубил один вопрос: знает ли уже его Мастер о том, что Люк устранил Лимэрита или лишь только строит предположения? По информации Люка наемник, предоставленный Каррде, выполнил свою задачу, убив Лимэрита, после чего был убит сам. Люк лично связался с мятежниками под своим псевдонимом и отдал им имя наемника. Четко проведенная, как по учебнику, операция…

Но из-за непредвиденного вмешательства Вирса, проблема того, разрешат ли Люку пойти самому за Мон Мотмой, внезапно стала вторичной; на первый план вышла перспектива провести несколько следующих недель в камере, подвергаясь карающему «дисциплинарному взысканию» Палпатина. Император много терпел от своего своенравного протеже, но намеренная ложь считалась крайне критичным проступком и всегда встречалась самым суровым наказанием.

Мысли раскачивались в голове, на лице сохранялась все та же невозмутимая маска. Люк вынуждал разум работать. Ом мог бы, конечно, заявить, что последовательная серия арестов была необходима для непрерывного давления на Мон — дабы обеспечить неизменность ее решения. Он мог бы даже заявить о своем непримиримом желании отомстить всем без исключения, кто был хоть как-то причастен к нападению на него. Но если Палпатин уже знает правду, все остальное будет прямой, откровенной ложью в глаза Мастеру.