Артем Карпицкий - Этаж ноль

Им требовалось содействие — им был нужен ты. Ну и я, как посредник… Обычно со мной контактировал этот человек… Профессор Алессандро Тиамати. Он же и давал поручения… И следил за тем, чтобы деньги поступали на мой счет. Часть их я потом отдавал тебе — как плату за выполненную работу.

Схема работала как часы, без сбоев и задержек, пока не наступил день… Когда все пошло наперекосяк. Во-первых, со мной связались другие люди из этого Агентства, не проф, который, как я предполагаю, заведовал отделом исследований и разработок, а силовое крыло «психов». Неприятные ребята… Мягко говоря… Во-вторых, они сказали, что наше сотрудничество заканчивается и, после выполнения последнего задания, мне лучше забыть про то, что АПТ вообще существует…

— …И они приказали тебе найти профессора, — заключил Эндрюс. — Причем, явно не для того, чтобы мирно с ним побеседовать.

— Ясное дело, тут и монетку бросать не нужно… — Босс открыл глаза, из которых успел бесследно исчезнуть былой страх. — Как только ты найдешь профа — они придут следом. И убьют его… Я так думаю.

— Устраняют опасного свидетеля… Разумно, — гость нахмурился. — Так же разумно, как избавиться от меня после выполнения задания…

— Эндрюс, я не знаю, правда! Я бы никогда…

— Хватит, Босс… Все ты знал и все ты понимал. Не ребенок ведь… Не первый раз… Пф… замужем… Ха-ха… Шутка…

— Ты еще умудряешься шутить в такой ситуации…

— А что делать? — Эндрюс тщательно прицелился. — Плакать? Неа… Лучше я выполню полученное задание… По-своему.

Босс побледнел, отшатнулся, наткнувшись на твердую стену, и зашипел от боли в ушибленной спине. Он понимал, что обречен, он знал, что сейчас все для него закончится, он видел перед собой человека, для которого не было разницы — убить старого приятеля или прикончить очередной пакет яблочного сока… И все же пленник умудрился выдавить из себя последний вопрос.

— Зачем?.. Зачем… Так…

— Ничего личного, Босс, но должен же я когда-то избавляться от прошлого…

Эндрюс улыбнулся и спустил курок. Быстро и мягко.

— Говорят, нельзя усидеть на двух стульях…

— …ведь в конечном итоге окажешься на полу.

— Говорят, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь. А еще — нельзя поразить одной стрелой две мишени.

— Говорят… Люди всегда болтают. Причем, о том, чего не понимают… В чем разбираются не лучше, чем свинья в апельсинах… Или лимонах… Или грейпфрутах… Это важно? Я так не думаю…

— Ты не согласен?

— С чем? Люди мыслят ограниченными категориями… Два стула, два зайца, две мишени… Пф! Какая глупость! А почему не три? Почему не четыре? Почему не пять?

— Невозможное мешает жить.

— А возможное мешает понимать. Знаю-знаю, я усложняю элементарные вещи… А что делать? Что ты еще можешь мне предложить? В игре под названием жизнь есть победители, которые, как говорится, получают все, и проигравшие, которые это все теряют. Победители и проигравшие, проигравшие и победители, первые и последние, верхи и низы, воспарившие и падшие… Биполярный мир, мир черного и белого.

Мир простоты.

— Ты не согласен?

— Если есть исключение, значит, правило несовершенно.

— Или несовершенен мир.

— Или так… Победители, проигравшие… А что если кто-то не победил, но и не проиграл? Что если он канат, который тянут из стороны в сторону, но никак не могут зафиксировать… Зафиксировать свою победу. Бесконечный процесс, бесконечное скольжение по самой грани. Как канатоходец над пропастью, видящий впереди только белую мглу. А позади оставивший такую же мглу, но черную.

— Всегда можно выбрать.

— А если не из чего выбирать? Если ты как свихнувшаяся белка в колесе вечности? Только и можешь прыгать из стороны в сторону, чтобы не попасть между жерновов… Думаешь, мне это нравится? Думаешь, я хочу выбирать? Думаешь, я принимаю такой выбор?

— Молодости свойственно сомневаться и ничему не верить. И никому не верить. Но, с течением времени, люди теряют эту привилегию .

— Ты опять не понимаешь… Хочешь, скажу, откуда взялось мое прозвище?.. Хром… Слишком громко, чтобы быть простым совпадением.

— Ты не чужд самолюбования. Думаю, это единственное, что тебе остается.

— Опять прав… И опять отчасти… Хорошо, начну с самого начала.

— Твоя нога?

— Да. В детстве я сильно повредил ногу. Так сильно, что стал хромым — ковылял по саду «Прибежища», как старый дед, и клял все на свете. Это было, кроме прочего, очень больно, знаешь ли. Это было адски больно. А еще больнее — видеть, как играют другие дети… Слышать их слова, встречать их сочувствующие и раздраженные взгляды, чувствовать себя лишним… Отчуждение рождает ненависть, знаешь ли. Причем — ненависть особого рода. Ненависть не к человечеству, но… к себе.

Я ненавидел свою покалеченную ногу. Ненавидел себя. Ненавидел мир, который позволил произойти такому. Ненавидел тех, кто позволяет миру быть таким, какой он есть… А потом я изменился — мне стало все равно. И тогда я стал тренироваться… Я не знал, какие упражнения нужно делать, не знал, как правильно разрабатывать ногу… Врачи вообще говорили, что у меня нет ни единого шанса, что, скорее солнце и луна поменяются местами, чем я начну ходить нормально. Но я им не поверил…

Тренировки, до изнеможения, до полной потери сил… Я понял, что боль, испытанная ранее — лишь преддверие, врата в царство истинной, непостижимой боли… Невыносимых страданий… Которые я должен был выдержать. Должен.

— И ты выдержал.

— Да. Когда я перестал хромать — все были просто в шоке. И другие дети, и воспитатели, и врачи. Многие называли это чудом, кто-то косился и шептался… Они думали, что со мной что-то не так, что я колдун… Какая глупость! Но они верили в свои сказки… Забавно… После исцеления я стал для них еще более чуждым, чем когда ковылял по саду, опираясь на палочку. Они боялись меня, как черт ладана, они избегали моего общества… А самое смешное — мне было наплевать. Я даже радовался такому развитию событий. В тот момент одиночество было для меня поистине сладостным…

— Хром…

— Ах, да, Хром… Они звали меня Хромым, по понятным причинам. Эта кличка, как ярлык, приклеилась ко мне. Мне не было ни горячо, ни холодно, а им нравилось… Дурачки… А потом, когда я выздоровел, обзывать меня так стало бессмысленно… И они переименовали Хромого в Хрома… Хромой, Хром, забавно…

— Они? Переименовали?

— Они… Конечно же, нет… Они на такое не способны… Люди… Хромом себя назвал я. Нужно было яркое, короткое и запоминающееся имя… И я нашел его. Это было просто, это было изящно, это было давно… Да, после той истории с покалеченной ногой и ее чудесным исцелением. Я сказал, что теперь буду зваться — Хром. И они согласились… А что им еще оставалось? Пф…