Артем Карпицкий - Этаж ноль

Хэнк Оуквист словно потерял равновесие — он неловко покачнулся, отклонился в сторону, увлекаемый тяжелым рюкзаком, и, наконец, рухнул, как булыжник, чуть не убивший Пака Синмора парой часов ранее… Анна, испуганная, похожая на маленького взъерошенного воробушка, Анна Левит, пыталась спасти доктора. Увидев, что Хэнк вот-вот упадет, она рванулась к товарищу, протянула тонкие пальцы, но успела схватить лишь воздух… Каких-то секунд, мгновений… Не хватило…

Перепуганные люди, все, кроме профессора, сгрудились у самого края обрыва. Пять пар глаз неотрывно следили за падающим вниз, будто кукла, доктором. Он был еще жив, но уже не пытался сопротивляться. Сложил руки на груди, посмотрел на тех, что остались наверху. Усталым… Нет, изможденным… До невозможности затравленным… Взглядом… И еще…

Пак знал, что падающий доктор, прощаясь, смотрит на всех, но, когда тот, вдруг раскинув руки в стороны, глухо рухнул на камни, и на мертвом лице появилась слабая улыбка… Юноша понял… Понял, что это предназначалось ему и только ему. Как и странное выражение, промелькнувшее в безнадежно-мрачных глазах Хэнка Оуквиста. Это была… Надежда?! Даже нет… Не надежда…

Ожидание чуда.

Слишком потрясенные, чтобы говорить, слишком измотанные, чтобы осмыслить произошедшее, путники продолжили взбираться вверх. Профессор Стауф сказал, что ему очень жаль… Что доктор Оуквист был очень хорошим человеком… Но… Нельзя же бросать дело на полпути? Тем более что мертвому они ничем не помогут… И они согласились. Пошли за профессором, как бараны идут за своим вожаком…

На убой.

Только Пак, уставший едва ли не больше всех, с минуту стоял у края пропасти, пристально разглядывая тело доктора, распластанное на камнях… На камне… На том самом камне, где раньше они встретили странную птицу… Голова Хэнка Оуквиста лежала в нарисованном круге, руки скользили вниз по сторонам треугольника…

Еще один кусочек добавился к головоломке в мозгу Пака. Еще один факт к уже имеющимся. Еще больше туманной дымки, обвивающей мысли… Крепко сжав лямки рюкзака, до боли, до обжигающей ладони боли, юноша поспешил за успевшими отойти на приличное расстояние спутниками. Со стороны его торопливый уход больше походил на бегство…

Бегство от самого себя.

Зачем наступать раз за разом на одни и те же грабли? Повторять ошибки, повторять пройденное, будто читая истрепанную до дыр книжку… Зачем загонять себя в угол? Ради чего? Деньги… Всех не заработаешь, а того, чтобы просто жить, рисковать нет нужды… Слава? Но она, в лучшем случае, достанется профессору. А о его спутниках разве что упомянут в короткой сноске — были в одной экспедиции со знаменитым Винсентом Стауфом. Год. Дата. Все… Хотя даже этого не случится — сгинут они в безлюдных горах, вместе с профессором и сгинут… Пак чувствовал это, как чувствовал жесткие камни под ногами. Он мог предсказать, что будет дальше… Но предпочитал закрывать глаза и не верить. Как не верил все последние годы. С того момента как… Нет, слишком больно вспоминать. Слишком больно вспоминать…

Самого себя. Прежнего. Бывшего… Или небывшего.

Юноша, отягощенный кроме мрачных мыслей еще и неподъемным рюкзаком, шел, еле-еле передвигая ноги. Он в любой момент мог упасть и держался только на силе воли. Как тогда… Когда жизнь разделилась на рваные обрывки бумаги… Или не бумаги? Или просто карточная колода рассыпалась и ему выпала двойка червей? Низшая карта… Поражение… Полное и безоговорочное… Он помнил, как пытался покончить с собой. С опостылевшей до невозможности жизнью…

Шрамы на запястьях болели — это были фантомные боли, маленькая месть тела за те попытки… Перерезать вены? Самый легкий способ, как ему тогда казалось. Самый популярный, если судить по фильмам и книгам. И самый простой, понятный даже ребенку… Любой справится с этим… Любой, но не человек, которого теперь звали Пак Синмор. Он пытался убить себя, но был до сих пор жив. Почему? Простой вопрос и простой ответ. Потому… Потому, что боялся. Потому что ему не хватало духа довести дело до конца. Потому что, в действительности, он очень хотел жить. Очень, очень сильно хотел жить.

Но не так. Не так, как тогда… И не так, как сейчас.

Совсем еще молодой человек, покачиваясь и не поднимая глаз от земли, взбирался по тропе вверх. Он не знал, сколько осталось до вершины, не знал, через сколько шагов, минут или часов свалится без сил… Для него не существовало окружающего мира, только он, тропа и мысли. Юноша вновь и вновь возвращался к тому моменту, когда погиб доктор Оуквист. Вновь и вновь видел улыбку на мертвом лице. Вновь и вновь его сердце сжималось от мрачных предчувствий…

Он даже завидовал доктору — тот хотя бы избавился от тяжкой ноши знания… Навсегда. А Пак… Не мог жить и не мог умереть. Юноша согласился на экспедицию, потому что ему было все равно, на что соглашаться. А сейчас, после невыносимого многочасового подъема, ему было все равно, что будет с ним самим. И…

— Эй, Гато! — Гроус повернулся к юноше. — Давай я понесу твой рюкзак, а? Ты же вот-вот с ног свалишься.

— Правда, парень, — присоединился Граас, навьюченный поклажей, как мул. — Нам то что — одним рюкзаком больше, одним меньше… А тебе полегче будет.

— Нет… — едва слышно сказал юноша. — Не стоит…

— Пак Синмор… Ты хочешь разделить участь многоуважаемого доктора Оуквиста? — насмешливо сказал подошедший к ним профессор Стауф. — Отдай свой рюкзак носильщикам… лично мне очень бы не хотелось повторения трагедии.

— Нет, — упрямо повторил Пак, повысив голос и до боли сжимая лямки. — Я сам. Справлюсь.

— Ну, смотри… — цепкие насмешливые глаза профессора изучали юношу, словно какую-нибудь лягушку. — Все равно решать тебе и только тебе…

Винсент Стауф снова занял место в авангарде, разыгрывая из себя мифического флейтиста, и продолжил подъем. За ним потянулись все остальные — кто, бодро печатая шаг, кто, переваливаясь с ноги на ногу. Последнее в большей степени относилось к Паку, который, хоть и отдохнул чуть-чуть, пока спорил с проводниками и профессором, но по-прежнему был еле жив от накопившейся за день усталости. Он почти не чувствовал ног, они были где-то в другой реальности, двигаясь сами по себе… Легкие болели, через силу перегоняя воздух… Скоро… Скоро все должно закончиться…

И закончилось. Потому что экспедиция достигла вершины… Вот так, неожиданно, сразу… В тот момент, когда Пак уже и не надеялся на это.

Вершина, срезанная невидимым лезвием, была гигантской площадкой. Идеально ровной, со зданием, похожим на старый храм… И, скорее всего, этим самым храмом и являвшимся. Без украшений, без многочисленных жертвенных алтарей и величественно-грозных статуй… Хотя нет, два монумента тут все же стояли, если так можно назвать двух каменных кошек размером с гепарда или даже чуть меньше. Они предваряли галерею, ведущую к входу в храм, исполняя роль стражников… А, может быть, и хранителей.