Гай Орловский - Сестра ветра

Август почесал подбородок.

– Слушай, – сказал он, наконец. – Если мы хотим затемно до Лады добраться, нужно спешить. Ты как, своим ходом, или со мной, в седло?

– Своим, – сказала гарпия после небольшой паузы. Не хочет, пусть не говорит. Она все равно у него выведает. Интересно же!

Легонько вздохнув, гарпия крикнула:

– Бруни! Летим!

Фэйри тут же выбежал из кустов и полез в сумку. В руках у него какая-то трава, вперемешку с тонкими ветками и цветами, цепляется за холщовые борта, мешает. Гнездо он что ли, в сумке решил свить? – подумала Аэлло, помогая ему.

– Так ты может сумку-то с фэйри мне отдай? Поди, тяжело тебе?

Заметил. И что шею натерла, и что выдыхаюсь быстро, поняла Аэлло.

Одно дело, когда недалеко, и совсем другое – весь день лететь с ношей. Фэйри весит примерно, как младенец гарпии, но успела все руки оттянуть, а еще шею ломит, а натертая полоса чешется.

Она и сама думала посадить Бруни на коня, к Августу. И почему-то кажется, что фэйри слова бы не сказал.

Только вот что для него, бескрылого, значит сейчас небо, когда ветер свистит в ушах, когда вихрем пронзаешь пространство и время, когда все вокруг то останавливается, замирает, и ты слышишь полет целого мира сквозь вселенную! То наоборот, несется в бешеном полете это самое пространство, опережая тебя, а ты тщишься нагнать, сесть на струящийся хвост сладкого мгновения в небе…

Это поймет только она. Поэтому Аэлло нарочито бодро улыбнулась и ответила:

– Ничуть мне не тяжело.

Чтобы в следующий миг, отталкиваясь подошвами от земли, пожалеть о своих словах.

Когда Август спустя полверсты увидел Аэлло, бредущую по широкой песчаной дороге пешком, ничуть не удивился. Придержал коня, спрыгнул на землю, пошел рядом.

– Ты чего? – обернувшись к нему, спросила Аэлло. – Я сейчас полечу. Просто отдыхаю.

– Я так и понял, – согласился Август, кивая. – Лети, конечно. Цепесу отдохнуть надо.

– Цепесу? – живо отозвалась Аэлло. – Правильно! Бедный конь весь день скакал. Еще и рот вон, полный железа…

– Тут ты права, – снова согласился Август, – подержи-ка. Достану я ему мундштук.

Сунул Аэлло в руку повод, на мгновение их пальцы соприкоснулись. Сердце гарпии предательски подпрыгнуло. Потому что страшно коня в поводу держать! Ну как прыгнет?

Август быстро избавил коня от мундштука, ослабил подпругу, похлопал Цепеса по гладкому влажному боку, и повод опять занял руку хозяина.

– Аэлло! – пискнул Бруни, высовывая голову из сумки. – А можно мне на коня? Проехаться?

Гарпия взглянула на Августа – тот кивнул, и Аэлло ответила:

– Конечно. Все время в сумке сидеть. Укачает.

Подхватила фэйри двумя руками за тощие бока, подсадила в седло, Бруни поерзал, усаживаясь, свесил по потертым кожаным бокам тонкие ножки.

Так и вошли в Ладу, пешком, миновали ворота высокой крепостной стены, и оказались в настоящем царстве дерева.

Нарядные бревенчатые дома с резными палисадами, заборы-кружева, крашеные в белый и желтый, аккуратные пристройки из ровных, отесанных бревен. Чистые слюдяные оконца весело подмигивают из-под век-ставень. Те расписаны причудливыми птицами с ягодами в раскрытых клювах.

Тут и там торчат башенками высокие колодцы с журавлями, на макушках – деревянные щиты с цветными фигурками. В основном изображают красных петухов, те крутятся вокруг себя по направлению ветра.

Каменные дома тоже кое-где встречаются, но деревянных намного больше, и каменные стоят, робко прижавшись к нарядным соседям.

– Странное название, – сказала Аэлло. – На нашем «лада» – лебедь. Не вижу ничего лебединого, одни красные петухи и павлины с райскими яблоками.

Август окинул взглядом резные ставни ближайшего дома, почему-то мечтательно улыбнулся крахмальным пестрым занавескам. На подоконнике воцарился пузатый горшок с неизвестными Аэлло, пышными розовыми цветами, рядом обернулась хвостом сытая серая кошка.

Аэлло нетерпеливо дернула Августа за рукав рубахи.

– А?

Август захлопал на нее глазами, точно впервые видит, поморщился, помотал головой, собираясь с мыслями, и глупо промычал:

– М-да.

– Что – да? – совсем сердито спросила гарпия.

– Да, говорю, красиво.

Август поспешно закивал.

– Кто говорит о красоте! – возмутилась Аэлло. – Я говорю, название странное.

– Почему? – удивился Август. – Вроде первые поселенцы приплыли из-за Тесных гор, Лада им то ли богиня, то ли праматерь какая.

– Да? – кисло переспросила Аэлло.

Вопреки благодушию Августа ей здесь тесно, неуютно. Объяснить внятно невозможно, но как будто нечем дышать. Слишком уж все пестро и как-то сиропно, что ли.

Прохожие одеты не так, как в поселении Августа. Женщины носят пестрые цветные платки и длинные, в пол, сарафаны, реже – платья. Из-под сарафанов выглядывают белоснежные камизы тонкого сукна с пышными рукавами. Если на голове платка нет, то он непременно накинут на плечи.

У многих на головах широкие узорчатые ободки, на виски спускаются бусины или монеты. Прически – обязательно с косами. Иные оборачивают крендельки по бокам от лица, а кто-то обвивает пышной косой голову.

Мужчины – кто с волосами до плеч, а кто и стриженый, как Август. Из-под черных суконных шапок с козырьками у кого-то торчат ровно подстриженные пряди. Соломенных шапок, как в поселении Августа, здесь не носят.

Почти все в рубахах с расшитыми воротом, подолами и рукавами. Правда, вышивки не у каждого. На ногах – штаны из плотной ткани, кожаная, или плетеная обувь.

Мимо прошагало несколько высоких мужчин, в синих кафтанах с костяными пуговицами в два ряда, черные штаны заправлены в высокие, до колена, сапоги. На поясах посверкивают железные ручки мечей, обвитые кожей.

– И не жарко им, – удивилась Аэлло и покачала головой, провожая процессию взглядом.

– Так то стража, – пояснил ей Август. – У них по уставу положено.

Гарпия вспомнила, что такие же стояли на воротах. Август им дал за них с Аэлло по грошику и пол грошика за коня с фэйри, что, кажется, сильно обидело Бруни.

– Но ведь неудобно, – возразила она. – В таких сапогах, да еще в жару не набегаешься!

– Смотри им не скажи, – усмехнулся Август. – Или не вздумай проверить!

– Самый умный, да? – буркнула Аэлло, поджав губы.

Август шутливо поднял руки верх, мол, молчу.

Аэлло негодуя, отвернулась.

Заметила, что на них пялятся, даже оборачиваются вслед. Что вызывает больше любопытства – фэйри в седле, или сложенные за спиной крылья гарпии, непонятно.

Дороги здесь не мощеные, как в поселении Августа, а посыпанные крупным песком и хорошо укатанные, из-за этого цокота копыт не слышно, лишь глухие удары, которые гасит земля. Зато колеса в телегах скрипят громко, и как-то гулко.