Гай Орловский - Сестра ветра

Если бы не деревянные бревенчатые стены и песчаная дорога, поселение похоже на прошлое. Наверно, все людские поселения похожи, подумала Аэлло. У гарпий по-другому.

Кто-то селится на парящих островах, кто-то на острых пиках скал, а кого-то занесло и вовсе под самое небо – тетя рассказывала, есть поселение на вершинах гигантских деревьев, пронзающих самые высокие облака.

Август пробовал заговорить с Аэлло, но гарпия упрямо отмалчивалась. Фэйри же и вовсе игнорировал Августа, точно его нет. Так, в молчании подошли к центру селения – круглая площадь, окруженная низким резным забором. Наверно, главная. Здесь нет ратуши, но в центре возвышается высокий бревенчатый дом.

– Богомольня, – сказал Аэлло Август.

Аэлло хмуро посмотрела на него и не ответила.

Августа это ничуть не смутило.

– Любую богомольню за версту видно, – сказал он, – видишь, сколько нищих и попрошаек?

И вправду, вдоль узкого древесного настила, что ведет к высоким, аркой, вратам, сидят люди в лохмотьях, раскачиваются, тянут распахнутые ладони к тем, кто выходит из здания и особенно к тем, кто туда входит.

Стены богомольни искусно расписаны пригожими девицами в платках. Из-под цветастых платков свисают длинные косы, над головами парят, раскинув причудливые крылья, те же павлины, с райскими яблоками в клювах.

Несмотря на то, что время к вечеру, народ и не думает расходиться по домам: вон, поодаль и вовсе собралась толпа. Раздается крики, хохот.

– Что там? – Аэлло даже подпрыгнула, распахнув крылья, зависла в воздухе.

Широкие маховые перья легко, будто играючи, поддели лоток с леденцами, что нес, уперев в пузо, разносчик в черной шапочке. У него сизо-красный, немного набок, нос над жесткой щеткой усов.

Красные, желтые, зеленые петушки веселым, вырвавшимся на свободу потоком, посыпались на землю, пока разносчик, ахнув, не подхватил и не выровнял лоток.

– Совсем что ли, полоумная! – заорал он на гарпию. – Ишь, отрастила опахала-то! Что, думаешь, крылья есть – ума не надо, да?

Аэлло потупилась и покраснела. Тут нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что она, конечно, виновата, и что не стоило распахивать крылья в таком людном месте…

Но тут разносчик заметил нехороший, из-под бровей, взгляд Августа. Задрал голову, оглядывая широкие плечи, и взгляд скользнул на могучую руку, что уверенно легла на рукоять меча.

– Я, конечно, извиняюсь, – быстро проговорил он, на ходу меняя гневные интонации на заискивающие. – Но это ж на сколько мне товару-то погублено? А ведь хороших денег стоит!

Цепес, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, быстро нагнул шею и принялся подбирать черными губами пыльных ярких петушков. От удовольствия даже тихонько заржал.

– Ты меру-то знай, – хмуро сказал торговцу Август. – Смотри, на кого орешь! Не видишь, девушка перед тобой?

– Оно, извините, конечно! – залебезил торговец, одной рукой придерживая лоток, вторую поднял в учтивом жесте к шапочке. – Но ведь и вы меня поймите, господа хорошие!

Аэлло что-то пропищала, а Август важно сказал:

– То-то же, – и швырнул на лоток два медных кругляшка.

– Я-то что, я ничего, – пролепетал разносчик, зачем-то попробовал одну монету на зуб, и скрылся в доме с вывеской, изображающей пузатую пивную кружку.

Аэлло проводила торговца взглядом, пока тот не скрылся в трактире. Ощутив, как в горле пересохло, потянула спутника за рукав. Спустя пару мгновений, оставив фэйри сторожить Цепеса, или, скорее, Цепеса фэйри, они вошли следом за торгашом в шумное помещение.

Глаза не сразу привыкли к полумраку, показалось, что в трактире совсем темно. Скудный свет из небольших слюдяных окошек освещает лишь те столы, что стоят у стены. Шум, крики, пьяный женский смех – Аэлло поморщилась и замерла на месте, не спеша проходить внутрь.

Привыкнув к темноте, она увидела давешнего продавца, он расположился поближе к высокой стойке, уставленной какой-то утварью.

Зычно затребовал тучному трактирщику сразу две кружки пива, когда сделал пару шумных глотков, по усам потекло. Торговец леденцами вытер обильную пену с губ, важно приосанился, и начал рассказывать. Ни к кому конкретно он не обращался, но говорил звучно, важно, и все взоры в трактире устремились на него.

– Вот это занесло к нам на ночь глядя компанию, скажу я вам! Ох, не к добру! Главный огромного росту. Плечи – во, кулаки – во, – говорил он, размахивая руками. – Меч боевой на поясе. В белую рубаху одет, на поясе красный кушак.

– Да ладно? – изумились за соседним столом.

Человек кивнул.

– Ага, – проговорил он, отодвигая кружку. – Знать из трескановских. Конь у его гнедой, холеный такой, в яблоках. Добрый конь. А в седле другой сидит. Маленький, меньше младенца даже, лысый, но с зеленым пушком на макушке. Глазища о-от такие, не сойти мне с этого места.

– Филин что ли?

– Сам ты филин, – уязвленно ответил человек. – Не филин. Смотрит насторожено, а то и злобно, рот в полоску сжал, высматривает, значит. За спиной у существа этого какой-то чудной плащик, цветастый такой. Но и это не главное! Что конь, что меч, что чудо в плащике, скажете вы.

С дальнего стола кто-то крикнул:

– Да не томи уже!

Торговец леденцами распрямился, поправил черную шапочку, лицо довольное, а в глазах превосходство, мол, я видел, а вы вообще не люди.

– С им девка! – заключил он важно. – По виду девчонка совсем, годок пятнадцатый, а взгляд нехороший! Зыркнет, глаза так и блестят! Что глаза, волосья у ей белые, чуть не голубые, да кудрявые, и одета она не по-нашему. Платье длинное, белое, скромного фасону, с короткими рукавами. Вот шасть они мимо меня, а у девки-то сзади крылья сложены. Знать, не человек она вовсе, а гарпия, или горгона. Или даже банши! Этими крылами она мне товару-то на серебряник с подносу и смахнула!

– Будет тебе врать-то! Банши – они бескрылые! – бросил сидящий перед ним и довольно захохотал.

Другой ухмыльнулся и откинулся на спинку лавки.

– Да когда у тебя товару на серебряник-то было? – спросил он с издевкой.

– А ты видел? – задиристо вскричал торговец леденцами и ополовинил кружку пива.

Аэлло зябко повела плечами и поняла, что пить расхотелось.

– Пойдем отсюда, – буркнула она и снова потянула Августа за рукав.

Тот стоял с нахмуренным лбом и, похоже, тоже был не в восторге от увиденного и услышанного.

Выйдя из трактира, Аэлло с Августом приблизились к весело галдящей толпе.

В центре, важно уперев в бока руки, стоит мужичонка средних лет, субтильной комплекции. Волосы темные, зачесанные назад, на затылок лихо заломлена черная шапка, над ухом алеет пышный цветок.

Лицо у мужичка узкое, нос картошкой, под глазами круги. Одет в латаную красную рубаху, черные штаны с оттянутыми коленками и плетеные боты.