Гай Орловский - Сестра ветра

Аэлло тихонько свистнула.

– Свист у нас тоже значит опасность, нападение. Услышав свист, сестры тут же прилетают на помощь!

Аэлло подумала, закусив губу, и добавила.

– Прилетали.

Встряхнулась, помотав белыми высохшими кудряшками, те озорными пружинками заскакали по плечам.

– А для целебных средств, кстати, мы используем не рисунки, а сами ветки. На островах есть растение, которое питается воздухом – Аэллопода. То есть Дыхание вихря. Его листья напоминают формой крылья, а ягоды твердые и белые, как морские жемчужины. Сестры обвивают им плечи, и другие сестры знают – это сердобольные, целительницы.

Аэлло подула, сдувая с глаз белую пушистую прядь, пригладила ее, растопырив пальцы. Ее зеркальные глаза поднялись к небу и блеснули голубым.

– Но насчет похорон мне непонятно, – сказала она, оборачиваясь к Августу.

Тот вздрогнул, но Аэлло не обратила внимания.

– Погибших, или умерших от старости сестер мы оставляем на самых пиках, и их тела и после смерти ласкает ветер. Мы улетаем, а когда прилетаем через несколько дней – их плоть уже склевали птицы. Мы собираем кости, и складываем из них пирамидки. Такие, знаешь, как колодцы с крышами! Очень красиво! Когда ветер дует в такую пирамидку, раздается пение. Это самое нежное, самое звонкое и чарующее, что можно услышать в жизни. Каждая сестра хранит в себе все наши песни. И последний ритуал называется подношение ветру.

Августу показалось, что в зеркальных глазах Аэлло отразилась цепь круглых островов на голубом фоне, а в воздухе разлился мелодичный звон.

Он испуганно помотал головой, отводя взгляд.

– Вот оно как, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Что она с ним сделала? Магия, не иначе!

– Вот оно что, – повторил он, прокашлявшись. – Значит, ты в буквальном смысле сошла с небес! Надо же!

Ничего, что нехозяйственная, – сказал он уже про себя. – Ведь девчонка еще совсем. Научишься.

Пока Аэлло говорила, глаза ее затуманились под полуприкрытыми веками. Теперь, когда закончила, губы остались беспомощно приоткрытыми. Но стоило Августу забубнить, Аэлло встрепенулась, словно приходя в себя.

– Нам пора, – сказала она твердо.

Бруни словно того и ждал – тут же побежал щупать сумку, успела ли просохнуть.

– По пути к Цацу будет еще одно селение, Лада, – сказал Август. – Если будем идти на этой же скорости, к вечеру доедем. Там и заночуем.

К вечеру чудовищный конь Августа почти перестал быть чудовищным. Когда целый день, раз за разом, мимо тебя проносится это чудовище, начинаешь замечать манжеты над копытами, яблоки на груди, красиво переливающиеся на солнце бока.

На стоянках конь вел себя смирно, если не сказать дружелюбно, быстро перестав реагировать на крылья гарпии.

Аэлло прислонилась сложенными разгоряченными с полета крыльями к тонкой изящной осинке, и принялась с интересом наблюдать, как Август, ослабив коню подпругу и достав из страшной пасти мундштук, повел его на водопой.

Лес, наконец, остался позади, песчаная дорога виляет между оврагов, время от времени весело журчат ручьи.

Мелкая речушка, почти ручеек – идеальное место для стоянки.

– Точно не хочешь верхом? – спросил Август, наблюдая, как Аэлло рассматривает коня с безопасного расстояния.

Аэлло помотала головой и отчего-то спрятала руки за спину.

Август рассмеялся.

Конь лениво скосил на крылатую девочку в длинном платье лиловый глаз и опустил голову. Раздалось довольное фырканье, по поверхности воды пошли пузыри.

– Потонешь, дурень! – крикнула Аэлло. – Захлебнешься!

Август опять засмеялся, а конь мотнул головой, и хлестнул по боку длинным хвостом, отгоняя слепня.

– Пей, не отвлекайся, – сказал Август, хлопнув коня по гладкому боку. – Это последняя остановка, здесь вода чище.

Он обернулся к Аэлло.

– Еще пару верст, и мы у цели.

Аэлло кивнула. Пара верст – это для нее три-четыре перелета, она уже начала привыкать к человеческим мерам.

Сразу, приземлившись, Аэлло тяжело дышала.

Перво-наперво сняла холщовую сумку, поставила у воды. Сама опустилась рядом. Склонилась, прошептала что-то, Август услышал только «… духи воды», зачерпнула полные ладони, умылась, напилась. Когда встала и отошла к дереву, дыхание уже восстановилось.

– Да не бойся ты, – сказал ей Август, подходя ближе.

Откусил от булки. Про полноценный обед больше песен не заводил, видно понял, что с Аэлло это бесполезно. А может, не хотел ссориться, все же скоро селение с кашей.

– Хочешь? – он протянул ломоть Аэлло, но та замахала на него руками.

– Я же говорила, буду столько есть, мне нипочем не подняться в небо.

Август вздохнул.

– Я помню. Я не тебе. Хочешь ему скормить?

Аэлло с опаской посмотрела на гнедого мерина.

– Ему?

– Ага. Ну же, не бойся!

– Никто и не боится!

Аэлло выхватила у Августа кусок булки. Решительно сдула прядь со лба. Только зеркальца глаз слегка расширены и губа закушена.

– Погоди, – сказал Август и хлопнул по темной, в рыжих подпалинах морде, потянувшейся за лакомством, – отщипни кусок, поменьше, ага. И держи на раскрытой ладони. Цепес смирный, ласковый, привык к доброму обращению. А другая лошадь запросто тебе пальцы оттяпает. Не от злости или, скажем, оттого, что характер скверный. Просто нечасто их балуют, лакомствами-то, вот они и боятся, что больше не дадут, или передумают. Кто их разберет. Ага, вот так.

Август поддержал раскрытую ладонь Аэлло, и медленно повел к страшной морде зверя.

– Вот так, – сказал он.

Сердце Аэлло затрепыхалось в груди испуганной птичкой, когда мягкие, бархатные губы осторожно коснулись ладони, обдав теплым травяным дыханием. А когда ломоть был съеден, конь ткнулся в ладошку теплым влажным носом, благодаря за угощение.

– А, – только и смогла сказать Аэлло.

– Не страшно? – лукаво спросил Август.

Аэлло посмотрела на него широко раскрытыми глазами и ошалело помотала головой.

– Это вообще не страшно, – пролепетала в ответ.

Потупилась, поняв, что все еще держит свою руку в его, отстранилась, отступила на шаг. Потом еще на полшага. Сердце так и зашлось, дыхание перехватило. Надо думать, от волнующего общения с конем.

– Цепес? – спросила она и принялась усиленно рассматривать морду, снова потянувшуюся за угощением. – Ты откуда знаешь, к чему он привык?

– Ну, так это мой конь!

– Ты его не купил?

– Купил, – ответил Август, а потом пожал своими широченными плечами, заслонив Аэлло солнце, движущееся к закату, – четыре года как.

– А, – неопределенно сказала гарпия. – А второй? Которого им оставил?

– Того перед дорогой, – ответил Август, смешавшись.

– Ты ловко в седле сидишь и дерешься, – сказала Аэлло. – Откуда у мельника, то есть у пекаря, эти умения?