Павел Корнев - Безликий [Ознакомит.фрагмент]

- А с каких пор в этом районе грабят средь бела дня? - фыркнул я в ответ. - Но это ерунда. Лучше скажи, что будем делать с бумагами.

Софи покачала головой.

- Пока что, Жан-Пьер, это лишь твои догадки. И потом - мы лишь вернём Анри имущество его дяди. В конце концов, он его наследник.

- Расскажешь это, когда нас поведут на эшафот.

- К чёрту всё! Мы не можем отказаться от ста тысяч франков! Да и Анри от меня не отстанет! Он без пяти минут банкрот и загнан в угол. Я не собираюсь становиться между ним и спасением. Затопчет!

Софи раскраснелась, и я не преминул заметить:

- Ты ещё красивее, когда сердишься.

- Убирайся к дьяволу, Жан-Пьер! Пьетро никогда не мотал мне нервы как ты!

- Творческая натура, что с него взять! - рассмеялся я, но сразу осёкся и в задумчивости откинулся на спинку кресла.

А какой я на самом деле? Нервный художник или развязный костолом? Или некто совсем другой? Осталось хоть что-то от меня настоящего или прежняя личность потеряна бесповоротно? Получится вернуть память или нет? И что, чёрт побери, со мной произошло?!

- Жан-Пьер! - окликнула меня Софи. - Жан-Пьер, с тобой всё в порядке?

- Просто задумался, - отмахнулся я и поднялся из кресла. - Ты звонила Джимми Чену? Чем раньше отправим табак китайцам, тем лучше. Не хватало ещё, чтобы о сделке пронюхали люди Джузеппе.

Кузина налила из хрустального графина в стакан воды, сделала несколько медленных глотков и кивнула.

- Ты прав, тянуть дальше нельзя. Я позвоню Чену и обговорю время. Но пока об этом никому ни слова.

- Нем как рыба, - пообещал я. Единственный секрет, который человек не выболтает ни под пытками, ни случайно - это тот, в который его не посчитали нужным посвятить.

От Софи я отправился прямиком на кухню, взял там бутылку вина и поднялся на крышу. Уселся у дымовой трубы, достал блокнот и принялся зарисовывать напавших на меня громил. Их лица, фигуры, стойки.

Потом просто пил вино и набрасывал виды окрестных крыш с поднимавшимися к небу жиденькими струйками дыма, трубочистами и гонявшими стаи белоснежных голубей мальчишками. На заднем фоне - башни старого города и медленно дрейфующие в пелене смога дирижабли. Время до вечера пролетело совершенно незаметно.

Перед самым открытием клуба я спустился вниз и начал прохаживаться по фойе, присматривая за порядком. Публика всё прибывала и прибывала, всюду царили шум и гам. Официанты сбились с ног, разнося выпивку, Морис Тома самолично принимал от них поступающие заказы.

Когда подошло к концу выступление фокусника и на сцену выбежали девицы из кордебалета, Антонио толкнул меня в бок и указал:

- Хозяйка вышла.

Софи прошла в бар, но шляпка с вуалью на голове ясно давали понять, что в клубе она оставаться не намерена.

- Очень интересно, - проворчал я и поспешил вслед за кузиной.

- Не забудь запереть выручку в сейф, - напомнила Софи буфетчику, обернулась и улыбнулась. - Жан-Пьер! Ты-то мне и нужен!

Мы отошли от стойки, и тогда кузина негромко произнесла:

- Китайцы будут ждать товар завтра в десять утра позади игорного дома "Три листка" на Максвелл-стрит. Не опаздывай, они этого не любят.

- Понял, - кивнул я и спросил: - Куда-то собралась?

- Собралась, - отстранённо сказала Софи и вдруг помахала рукой. - Альберт!

Я проследил за её взглядом и увидел поэта, который читал на вчерашнем приёме стихи.

Как его, Альберт Брандт?

Точно, он!

- Не хочешь поделиться со мной планами на сегодняшний вечер? - нахмурился я.

- Нет.

- Я должен знать, где тебя искать!

Софи ничего не ответила и протянула поэту руку для поцелуя. Они обменялись приветствиями и отправились на выход.

Мне оставалось лишь выругаться.

Впрочем...

Я подошёл к Антонио и предупредил:

- Ночевать оставайтесь в клубе. И предупреди остальных.

Высокий лоб красавчика прочертила глубокая морщина.

- Намечается что-то серьёзно?

- Сицилийцы воду мутят.

- И? Долго нам тут безвылазно куковать? - разозлился Антонио.

- День или два, - ответил я спокойно. - Не беспокойся, Софи всё оплатит.

- Да не в деньгах дело! У меня собственная жизнь, между прочим!

- Так или иначе дело всегда в деньгах, - похлопал я красавчика по плечу, бросил напоследок: - Не забудь сказать остальным! - и поспешил на выход.

Пробежав мимо озадаченного Жиля, я выскочил на крыльцо и увидел, как поэт усаживает Софи на пассажирское сидение приземистой самоходной коляски. Сиденья вызывающе-красного экипажа были обтянуты кожей, а фары, оси и ободья колес сверкали позолотой. Альберт лихо запрыгнул на водительское место, коляску окутали клубы пара и она резко тронулась с места, перепугав лошадей дежуривших у клуба извозчиков.

Я скатился с крыльца и махнул рукой, а когда рядом остановился конный экипаж, забрался на козлы к вознице и скомандовал:

- Давай за этим пижоном!

Извозчик посмотрел на меня с неприкрытым сомнением.

- Не нужны мне неприятности, господин хороший...

- А деньги? - Я сунул в нагрудный карман сюртука кучера десятку и поторопил его: - Давай, шевелись! Моя кузина связалась с каким-то проходимцем и я должен за ней присмотреть!

Не знаю, подействовала история или десять франков, но дядька взмахнул вожжами и экипаж покатил по улице. На перекрёстке мы повернули и лошади резво потрусили за окутанной белыми клубами самоходной коляской. Её паровой движок негромко фырчал, а поэт лихо крутил баранку, объезжая тихоходные телеги.

- Дьявольское изобретение! - выругался извозчик и сразу косо глянул на меня, немного даже испуганно.

- Истину глаголешь, - усмехнулся я, дав понять, что не отношусь к механистам, и тогда болтун с облегчением перевёл дух.

Вскоре самоходная коляска вывернула с освещённой газовыми фонарями улочки на широкую набережную, где на чугунных фонарях вдоль реки резким белым светом горели электрические лампы. Из-за множества конных экипажей Альберту пришлось сбросить скорость, и мы пристроились позади коляски, уже не опасаясь упустить шустрый аппарат из виду.

К счастью поэту не пришло в голову обогнуть затор переулками, он так и ехал дальше без всякой спешки по набережной. Самоходный экипаж миновал один мост, затем другой и свернул к реке, где у разбитого на берегу сквера стоял на приколе пассажирский пароход.

Альберт Брандт поставил паровую коляску на свободное место, выбрался из неё и подал руку Софи. Когда они направились к дебаркадеру, извозчик хохотнул:

- Основательно к делу подошёл, шельмец!

Я кивнул. Над сходнями висела красочная вывеска "Ля Мистраль"; надо понимать, это был ресторан французской кухни. Если судиь по публике - вовсе не из дешёвых. Впрочем, в дешёвую забегаловку поэт владелицу "Сирены" и не пригласил бы.

- Ну, стал быть, я свободен? - спросил кучер, многозначительно шмыгнув носом. - Поеду?