Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

Огромным усилием воли я заставил себя поесть. Не потому, что чувствовал голод, а потому что знал, что мне это необходимо. А еще мне требовалось выпить содержимое кубка, поскольку там оказалось вино, не слишком удачное, но достаточно крепкое, чтобы прочистить мозги. Быть может, они прочистились недостаточно, поскольку я постоянно ощущал на себе взгляд Килана. Желая убедиться в том, что мне это только кажется, я повернул голову в его сторону и с ужасом осознал, что мы встретились взглядами. Конечно, он тут же отвернулся и продолжил разговор с бароном, но у меня за этот короткий миг внутри все застыло. Я мог бы продолжать уверять себя в том, что при всем желании брат Килан не смог бы сейчас меня узнать, поскольку видел лишь однажды, ночью и при весьма непростых обстоятельствах. И едва ли ему в голову могла прийти мысль, что парень, которого он чуть не продал в рабство, а затем едва не убил, окажется в одном с ним зале. Но от этих доводов разума не становилось легче. Напротив, я жаждал только одного – немедленно уйти.

Незаметно улизнуть из-за стола мне удалось тогда, когда прислуга очередной раз меняла блюда. Кажется, барон все же решил доказать, что его застолья не уступают королевским. Я покинул зал и направился к выходу мимо стоящих в нишах пустующих рыцарских доспехов, служащих сомнительным украшением.

– Прошу прощения, господин, – обратился ко мне слуга, которого я в полутьме коридора даже не заметил, – но ваши комнаты пока не готовы.

– Ничего, – ответил я. – Хочу подышать воздухом.

Он не стал проявлять назойливость и удовлетворился моим ответом. Я же вышел во двор и отошел в сторону. Не хотелось бы попасться на глаза инквизиторам, которым тоже могло захотеться утрясти тяжелую пищу в животах вечерней прогулкой. Тень за конюшней показалась мне вполне удачным местом, чтобы меня никто не смог потревожить. Я зашел туда и, осмотревшись, уселся на кучу сена. В голове до сих пор звучал голос брата Килана. Я слышал то его жесткий приказ касательно моего убийства, то мягкую речь, произнесенную в замке. Да, узнать было тяжело, но ошибиться невозможно: это один и тот же человек.

– Если ты пришел сюда спать или справлять нужду, то выбери другое место.

Я вскочил, перепугавшись до полусмерти от неожиданности. Когда я поднял глаза, то обнаружил Лиса, лежащего на низкой крыше конюшни. Он перевернулся со спины на бок, подпер голову рукой и безразлично посмотрел на меня. Не представляю, когда он успел уйти из зала. Я был слишком погружен в свои размышления, чтобы это заметить.

– Обычно я не жду так долго, когда отдаю приказ, – его голос лился теплым медом. Странная манера говорить раздражала и завораживала одновременно. – Но в данном случае сделаю исключение ввиду того, что крыша нагрелась за день и мне слишком удобно на ней лежать. Иначе я бы немедленно спустился и втолковал тебе, что нужно делать, когда велят уйти.

Велят? Да за кого он себя принимает? Пусть он знатен в своем Шраване, но за последнее время его столько раз смешивали с грязью, что пора было бы перестать вести себя как избалованная принцесса.

– Это начинает утомлять, – вздохнул сармантиец. – Видимо, ты настолько глуп, что мне будет проще самому уйти, чем тратить время на твое воспитание.

Он бесшумно спрыгнул вниз и прошел мимо меня. Тут внезапно с моего языка сорвался вопрос, который никогда не был бы озвучен в другой ситуации:

– В Шраване торгуют рабами из Сармантии?

Лис остановился и медленно повернулся ко мне. Я прикусил свой не в меру болтливый язык, но, конечно, было поздно что-либо менять. Слова невозможно затолкать обратно в глотку, хоть и стоило бы. Лис же посмотрел на меня так, словно я только что водрузил на его замшевые сапоги целую кучу конского навоза. У него было лицо человека, который не только жаждет убить того, кто так недостойно поступил, но и узнать, какова причина этого поступка.

– Ты полагаешь, что у меня есть время и желание рассказывать тебе что-либо о Шраване? – спросил он.

– Нет, – покачал я головой, – то есть, я знаю, что у вас есть рабство.

– Твои познания о моей родине велики, – саркастично заметил он, и вновь собрался уйти.

И все же нужно было кое-что прояснить. В конце концов, если я с кем-то и могу не бояться обсудить это, так только с ним.

– А могут шраванцы покупать рабов в Дорионе?

– О, я видимо за что-то проклят, раз столь безмозглый мальчишка учиняет мне допрос, когда я больше всего хочу побыть в тишине, – вздохнул Лис.

Мальчишка? Ха! Этот выскочка на пару лет меня старше! И, тем не менее, он не ушел, а соблаговолил ответить:

– Да будет тебе известно, что твоя родина мнит себя настолько цивилизованной, что запретила рабство. Правда, ваши слуги мало чем отличаются от рабов, но это ведь неважно, верно? Кому какое дело до них?

Я предпочел пропустить мимо ушей его намеки, и снова задал вопрос:

– То есть шраванцы не стали бы покупать в Эйнерине рабов-сармантийцев?

Он сплел руки на груди и тяжело вздохнул. Я даже подумал, что теперь-то он точно потеряет терпение, но снова ошибся. Видимо, самообладание у Лиса было столь же велико, сколь и самомнение, или даже больше.

– Ты спрашиваешь меня, потому что я шраванец или потому, что я сармантиец?

– А от этого зависит ответ?

Он довольно долго молчал, глядя на меня, и мне даже стало казаться, будто он смотрит сквозь меня.

– Я просто поражаюсь скудности вашего ума, – видимо, обращаясь в моем лице ко всем жителям Дориона, сказал он. – Глядя на меня, кого вы видите? Никчемного сармантийца, который бесчестным образом забрался так высоко, что вам и не снилось? Я разочарую тебя, мальчик. Моя история не столь слезлива, я никогда не был рабом и даже слугой, ни мой отец, ни моя мать не продавали меня богачам, чтобы прокормиться самим. И даже если кто-то покупает рабов-сармантийцев, мое сердце не станет из-за этого обливаться слезами и не наполнится жалостью к моим якобы землякам. Моя родина – Шраван.

Сказав это, он развернулся на каблуках. Я думал, что на этот раз он все-таки оставит меня, и не стал бы останавливать его, хотя так и не дождался толкового ответа. Что-то подсказывало мне, что сейчас ему, в самом деле, лучше побыть одному. Причем не столько «одному», сколько подальше отсюда, дабы не возникло соблазна на моей шкуре отыграться за все обиды этого дня. Но мне не удалось так просто отделаться. Лис внезапно остановился и, снова повернувшись ко мне, произнес, растягивая слова:

– Погоди-ка, я понял, что ты за букашка. Кажется, это именно о тебе говорили грязные псы, в чьем обществе мне приходится находиться со вчерашнего дня. Ты тот самый мальчишка, который сказал, будто ваша церковь продает в Шраван рабов? Хотя на самом деле в торговле участвовали гофы.