Олег Верещагин - Там, где мы служили...

— Если бы сейчас с нами был Эндрю — он бы спел. А если бы Дик — он бы сказал что-нибудь умное…

— Их не будет больше, — прервал его Эрих, — и хватит.

Жозеф опрокинулся на спину, перевернулся на бок, накрыл голову подушкой.

— Воевать должны мы, — неожиданно жёстко сказал Ник, — мы, а не девушки. Это позор для нас. Для мужчин.

— Что, не признаёте за нами общих прав?! — агрессивно спросила Елена.

— В чём — в смерти?! — повернулся к ней Ник. — В том, чтобы вам отрывало ноги, выпускало кишки, калечило и убивало вместе с парнями?!

— Это война…

— Идиотка, есть закон природы! Записанный в наших законах тоже — и у нас, и у русских! Что такое женщина — и что такое мужчина! Кто продлит наш род, если вас всех перебьют на этих войнах?! Кто родит детей, ради которых мы переживаем всё это?! Рожать детей — стрелять из автомата не велика наука, любой дурак научится! А кто будет вместо нас?! Кто будет?!

— Моего парня убили на этой войне! У меня не будет от него детей! — выкрикнула Елена, и Джек вздрогнул, а Ник осекся и удивлённо моргнул — он этого не знал. — И что мне после этого — сидеть дома?!

— Он прав, — сказал Джек. — Девушки не должны воевать, не должны убивать и погибать… Не Безвременье. Кончился тот ужас.

— Ты говоришь так, потому что погибла Стелла! — яростно огрызнулась Елена. Джек побелел не хуже Жозефа. Но говорил спокойно:

— Я говорю так, потому что она была бы жива, если бы не воевала. Для смерти хватит парней.

Жозеф тем временем поднялся. Глаза у него были тоскливые и блестящие нехорошим блеском.

— Пойду, — тихо сказал он, — прогуляюсь.

— Ага, я с тобой, — Эрих тут же поднялся, подхватил куртку. Жозеф посмотрел на него и слабо улыбнулся:

— Не бойся, я не стреляться. Честно слово. Мне просто тошно. Дождик побрызгает — может, легче станет.

Он вышел, не натянув капюшона. Эрих посмотрел на Елену:

— Что, пойти за ним? По-тихому?

— Оставь, — махнула та рукой. — Садимся есть, а Жозефу оставьте его порцию…

… - А всё-таки жаль, что больше нет Эндрю, — сказал Ник, подчищая тарелку хлебом.

— Ты что, голодаешь? — спросил Эрих, листавший дайджест.

— А? Не, просто яичница вкусная… Говорю — жаль, что нет Эндрю. Он был спел…

— Да, — вздохнул Джек. Взял со стены, дотянувшись, гитару русского. — Вот сейчас жалею, что не умею. Вечный инструмент…

— Архаика, — важно сказал Дэниэль. — Скоро опять электрогитары будут делать. Когда с энергией станет получше…

— Во что ты тут её включишь… — усмехнулся Эрих. А Майкл неожиданно сказал:

— Это всё равно что на отбойном молотке играть.

Все засмеялись, но Дэниэль заспорил:

— Это потому, что война и вообще. А это всё временно. Разве нет? Ну кто станет слушать обычную гитару, если можно создать аппарат для музыки за тысячи фунтов?!

— Вот-вот, — кивнул Джек, — и за этими фунтами будет начисто не слышно и не видно, о чём человек поёт.

— А тебе, наверное, больше всего нравится барабан? — не без ехидства уточнил Дэниэль.

— По крайней мере — он никогда не фальшивит, — спокойно ответил англичанин.

На этот раз засмеялся и сам Дэниэль:

— Сдаюсь!

Джек продолжал постукивать по гитаре. Эрих неожиданно спросил:

— Кайса, а чего ты всё время молчишь?

Финнка посмотрела вокруг немного растерянно, потом ответила по-русски, приятно растягивая слова:

— Я-а нье о-оччень хор-рошо-о коворю руски и и англиски.

— Эрих, — сказала Елена, — я Эльзе-то напишу.

— Что напишешь? — встревожился немец.

— Что ты с девушками заигрываешь.

— Да ну тебя… — немец потянулся, ляскнул зубами. — Скучно всё-таки. Я читал сейчас — везде опять наступают. Когда же у нас-то фронт двинется? Пора уже и заканчивать тут.

— Да чего его двигать? — спросил Ник. — Выброситься прямо на Диффу, тамошних главбандосов повесить за причинные места, флаг поднять — и закрыть фронт. А потом поедем… ну… вон, в Азию помогать. Или в Южную Америку.

— Стратег, — не без иронии заметил Джек.

— Капрал, — негромко попросил Майкл, — дай мне гитару.

Джек нахмурился. Помедлил:

— А что, умеешь?

— Ну… — Майкл пожал плечами.

— Держи, — Джек передал гитару. — Только учти — на ней играл не просто гитарист. А такой парень…

— Во, — Эрих поднял большой палец и навалился на стол грудью, с интересом следя за Майклом.

А тот поставил левую ногу на патронный ящик, поелозил сапогом, удобней устроил гитару. Склонив голову, подобрал что-то на струнах, перетянул две, снова подобрал, довольно кивнул. и, глядя куда-то в пространство между Джеком и Дэниэлем, негромко запел:

В блиндаже стояла тишина. Майкл пел немного хуже Андрея, и в его игре прорывались нотки английского стиля, к которым слушатели не привыкли… но в голосе и в манере играть было что-то искреннее. Подкупающее. А главное — он нашёл нужную, единственно нужную сейчас песню…

Эрих вздохнул и осекся на полувздохе. Такую песню они не слышали — но то, о чём пелось, было хорошо знакомо всем…

Джек приподнял верхнюю губу. Глаза потемнели. Он, не отрываясь, смотрел на Майкла.

Виктор покосился на дверь — от неё потянуло сыростью. На пороге тихо стоял Жозеф, облокотившийся плечом на косяк — он слушал, и глаза валлона смотрели удивлённо…

Майкл, задержав гитару в руках, бережно отложил её. Но Джек, неожиданно улыбнувшись, прихлопнул его руку на грифе: