Олег Верещагин - Там, где мы служили...

…Атаку синхронизировали сигналами электрического гелиографа. Миларос расставил снайперов на верхних этажах, туда же втащили тяжёлые пулемёты, а к проломам — миномёты. Был дан приказ бить по верхним этажам во время атаки. В первую очередь — по вражеским снайперам и расчётам тяжёлого оружия.

Перед самой атакой — как по заказу — по всему городу вспыхнула с новой силой стрельба. Теперь вовсю подвывали ясно различимые РСЗО — очевидно, высадился «Таран».

От зиккурата атакующих сейчас отделяла площадь — около ста метров пластиковой вымостки. На ней тоже кое-где лежали трупы, но в общем-то не много. Ворота внутрь были закрыты, однако в них оказалась распахнута калитка. Из неё буднично высовывался пулемёт. Оконные проёмы — заложены мешками с песком, оттуда тоже торчали стволы, в том числе — двух двадцатимиллиметровок, наверное, в прошлом — авиапушек.

Осташко сообщил, что ему ясна причина невнимательности противника. Кто-то из его наблюдателей засёк колонну танков под местфлагами — они стояли примерно в трёх кварталах и вяло перестреливались с зиккуратами. Стала ясна и причина такой тишины в этом района — очевидно, те, кто занимал зиккураты, выбили из него отряды, поддерживающие Совет.

Атакующие группы заняли свои места. Витька снова прикрывал Жозефа с Олегом. Странно — ему искренне казалось, что вокруг тихо, хотя воздух был насыщен стрельбой, как мелким дождём… Витька увидел, как Миларос неспешно поднял дробовик — и выпустил вверх сигнальный заряд.

Уже не дождик, а стальной занавес из стрельбы рухнул со всех сторон сразу. Верхние этажи зиккурата, словно тёмноу вуалью, задёрнуло дымом. Стреляли по заранее выбранным и вывереным целям. РОП-4 и -2 в руках солдат взяли под обстрел нижние амбразуры.

— Пошёл! — на этот раз голосом скомандовал Миларос.

«Всё,» — коротко, словно с обрыва прыгая, подумал Витька. Почему-то казалось главным, чтобы не убили на этой площади. Словно в самом зиккурате ничего случиться уже не могло…

Шарло сделал ему «ступеньку», и Витька прыгнул внутрь через горящие мешки. Там тоже всё горело, и первое, что он увидел — оскаленное лицо «синего берета», сидящего у стены с автоматом поперёк колен. Горел и он. В атакующих штурмовиков через пламя начали стрелять почти в упор, от внутренних дверей, в ответ они тоже открыли огонь. Витька стрелял из пулемёта — прижимаясь к стене, в полной уверенности, что сейчас его убьют, и потому без страха — но в какой-то момент огонь штурмовиков забил пальбу обороняющихся, кто-то (непонятно, да и не важно — кто!) скомандовал:

— Вперёд, пока они н очухались!

Лестницы загудели от шагов. Стреляли друг в друга снова — почти в упор, Витька видел во всех деталях перекошенные лица врагов на верхних ступенях, на площадке — широкой, как танцзал, и тоже перегороженной баррикадой из всякого-разного. Бежавший впереди-справа штурмовик согнулся, полетел через перила вниз… Несколько человек стреляли картечью, Витька узнал Джека… Слева рухнули перекрытия, вместе с ними падали, крича, люди — непонятно, кто… Атака почти остановилась, черноволосый парень без шлема волок вниз, хрипя от напряжения, обвисшего на его руках друга… Под ноги Витьке рухнул, крича от боли, штурмовик с пробитыми голенями, из которых брызгала кровь. По лестнице катились, разрываясь, ручные гранаты… но совершенно неожиданно откуда-то сверху на лестничную площадку ливнем брызнули пули — и снова сверхупо лестнице ринулись штурмовики 6-го взвода, прорвавшиеся другой лестницей. На площадке началась рукопашная, «синие береты» оказались зажаты с двух сторон. Всё затягивали дым и пыль, Витька, действуя пулемётом, отбил чей-то штык, сшиб противника на пол и впечатал ствол ему в глаз…

Они ворвались на второй этаж, растекаясь по коридорам. Штурмовики шли вдоль стен, беря под рпицел дверные проёмы, и стреляли в них из подствольников, а потом врывались внутрь, накрест поливая стены, углы, пол и потолок из трёх-четырёх стволов одновременно. Делалось всё это в бешеном темпе, чтобы не дать врагу опомниться. Снайперы снаружи продолжали простреливать окна…

… - Не стреляйте! Я сдаюсь!

Очередь в живот, пинок в голову. Сдающихся тут нет, да и мало кто поднимает руки. Те, кто жив, стреляют в ответ… и иногда попадают, и тогда падают штурмовики — молча, сцепив зубы…

Пулемётное гнездо на стыке коридоров отбивалось сразу из трёх стволов — во все коридоры. Витька, упав на живот за колонной, выставил РПД и открыл огонь в ответ, пули из гнезда с хрустом дробили камень колонны. Гнездо расстреляли из двух гранатомётов; один из защитников, без обеих ног, долго и нужно стонал где-то под мешками, из которых сыпался удивительно чистый, золотисто-сухой красивый песок. Он засыпал кровавые лужи на полу, выложенном старым пластиком. Стонущего никто не искал — было слишком много своих раненых.

На самом деле — много.

Витька нашёл своих в одной из комнат — с идиотски огромной кроватью под брезентовым балдахином. На ней возлежал Ник, снаряжавший ленту патронами. Шарло делал то же. Эрих — без куртки, в РЖ и брассардах на голое тело — жадно пил воду из ржавого крана в углу.

— Живой! — обрадовался Джек, бинтовавший плечо морщившемуся Майклу. — Вот здорово, а нам сказали — тебя на лестнице убило, мы уже искать собирались идти…

— Не меня, — ответил Витька, вешая пулемёт на плечо. «Не меня, — подумал он, — значит, ещё кого-то,» — мысль эта не испугала и не удивила. — Дай попить, — он нагнулся к крану.

— Пей, — Эрих вытер губы ладонью, распрямился. Висок у немца был перемазан кровью.

— Умойся, — бросил Жозеф. Он сидел возле окна, чуть сбоку, наблюдая за улицей.

— Куда тебя? — тихо спросил Витька, напившись, умывшись и подсев к Майклу. Тот повёл здоровым плечом:

— Ерунда, сквозная… На мне всё быстро заживает.

— Почему дальше-то не идём? — возбуждённо спросил Олег, чистивший автомат. — Тут же ещё два этажа… и крыша?

— Они очухались сейчас, — Джек харкнул на пол. — Пусть малость успокоятся, тогда и рванём… Ты что, так на тот свет торопишься?

Олег пожал плечами. Жозеф, поднявший было бинокль, вдруг сообщил возбуждённо:

— Братва, над главным дворцом наш флаг! «Лютики» его взяли!

— Где?!

— Покажи!

— Дай посмотреть!

Бинокль вдруг вышибло из рук Жозефа, а сам валлон, побелев, отшатнулся к стене. Джек бешено заорал:

— От окон, бараны! Снайпера!

Реалии боя в городе таковы, что он не кончается никогда. С обеих сторон даже в минуты затишья за врагом следят снайперы… Жозефу повезло. Очень. И он, кажется, начал это понимать, потому что резко вспотел, но всё-таки сказал с кривой улыбкой:

— А дворец всё равно наш.