Алексей Штейн - Грудь в крестах

Потом очухивается наше начальство, и раздается команда брать патроны с обоза. Сказать легко, сделать попробуй — нескольких смельчаков из первого отделения, кинувшихся к телегами, начисто сметают залпом. Враги патронов не жалеют, и сыпят по нас почем зря. Одно радует — началось все саму чуть раньше, чем они себе напланировали. И теперь, вместо того, чтобы бить по нас в спину под углом — они лупят через нас, ловя свои же перелеты. А дорога на полметра-метр, но все ж повыше, по водоразделу между полями идет. Оттого им своими пулями особенно хорошо должно бы долетать. Однако, ж дальше так долго пойти не может, надо что-то делать. Мысля такая, видно, не одному мне в бестолковку приходит. И наши командиры снова требуют с телег патроны взять — теперь уже народ ползком старается подобраться.

А вражий командир свое разумение видно имеет — заиграла труба, и из-за скирд на нас начинают выскакивать те, кто только что по нас же и стрелял — драгуны. На лошадях, вестимо. Если б спокойно прикинуть — да никак не больше полусотни их было. Пара взводов, от силы. Да только наши все уже и так обескуражены атакой, да еще и прутся эти сволочи по двое-трое, по всему полю — кажется, что их тут тьма. Понятное дело — сообразили, что если рота до патронов доберется — то крышка им тут в такой позиции. Вот и решили взять нас в револьверы и сабли. Пока-то там те ящики патронные достанут, да вскроют деревяшки, да распотрошат бумажные пачки, да раздадут и то много ли кому успеют, да заряжать по одному патрону в магазин… Они два раза доскакать успеют — а патроны-то у всех, считай, наших расстреляны… Верно все рассчитали, гады. И ведь успевают — а против них — только штыки и несколько револьверов…

Ну и что. И побежала наша рота. Драпанула. Как у доблестного рисского войска положено — никаких отступлений! Враг напирает сзади — значит, только вперед! Как сыпанули, хорошо хоть, винтовки не побросали. Говорили потом — это и спасло — у реки еще заслон был, который должен был добивать, тех, кто до него бы добежал. Так тот заслон не то что перекололи — затоптали. Даром, что едва половина роты добежала. И за речкой только и остановились, вояки.

Но, то я потом узнаю только, а на пока — оказываемся мы снова — в каждой стычке за бочкой… Пока мои делом заняты, стреляют бегло — пару драгун ссадили и еще с-под нескольких лошадей выбили — пронеслось мимо третье отделение, замыкающее. И осталось нас двое — мы и эти драгуны. Твою ж мать…

Пока я думаю, как быстро нам карачун устроят, нам снова везет невероятно — все же, если есть фарт, то это навсегда. Плюнули драгуны на какую-то ерунду, что осталась на тракте, или может, посчитали нас за раненных, которые отстреливаться могут, а бежать — нет. И рванули на-в догон удиравших — известное ж дело, убегающих рубать для конного лучшее применение. Да и дело-то их — не победить, а как можно больше урона и паники устроить. И чего говорить, порезвились они прилично — на тракте-то убитых и раненых мы едва треть от общего числа потеряли. Остальных — порубанными в поле, причем там раненых почти и не было. И обоз наш оне сожгли.

Но то все, опять-таки, мне только потом известно становится. А пока я одно вижу — остались мы одни, все пока живы-целы — стрелки-то с драгун тоже так себе, да и дистанция метров триста минимум. Но патронов — у кого последняя обойма, а у кого и пусто. И если бОльшая часть драгун рванула рубать убегавших, то те, кто с тылу совсем от нас был — прут прямо на нас. Не сказать что много — полвзвода, наверное — но нам хватит. У меня, например, карабин пустой, под ноги его бросил, в револьвере шесть — и все. И граната. А думать-то уже поздно, секунд двадцать — и вот они здесь. Снова, как и тогда, на дороге, приказываю:

— Штыки примкнуть! Соберись! Хумос, Коля, Арно — гранаты! — и сам гранату тяну с сумки, примериваюсь. Остальные с гранатами управлялись не ахти, а мне сейчас только уроненной кем-то под ноги гранаты не хватало. А если эти гады стрелять начнут, как тогдашние рейтары — нам вообще крышка. Отвечать нечем, если только попытаться гранату докинуть. Ну и я с револьвера, пока не убьют.

И опять повезло — не до ружей и пистолетов драгунам уж было. То ли торопились, то ли патроны в рейде поизвели уже, то ли просто не учены особо. А может, понадеялись, что у нас патронов нету, и их чуть больше, чем нас. Шашки выметнули, на замахе держа, несутся… Опять аж злость накатила — что ж за паршивцы, ни в грош не ставят! Ну, гады, держись!

Кольцо проволочное с гранаты выдернул — зашипела, паскуда, полетели искры фонтанчиком вперемешку с дымом — теперь четыре секунды всего, не зевать! Как раз метров тридцать всего останется. Кажется, заметили они, эти фонтанчики огня и дыма у нас в руках, кое-кто из драгун начинает дергаться, пытаясь зарулить свои кобылопеды в сторону — но поздно. Отметались мы не то чтоб особо удачно — не сговариваясь, все вчетвером — под ноги одной и той же группе, что шла по левую руку от нас. Ну, оно и понятно, кинули не туда, куда надо, а куда проще. Но зато уж этим — хватило, с перебором. Жахнуло у лошадей под колесами, троих драгун вместе с транспортом — в утиль, остальные шарахнулись по сторонам, двоих с седел выкинуло, шмякнулись об земь, и в нокдаун. Минус пять, и еще несколько смешались, поломав строй и отскочив чуть. Но с другого фланга все целые накатывают — чую, придется нам сейчас несладко. Выдергиваю револьвер, сразу взводя курок — ну, шесть патронов есть, а потом все, карабин я бросил, да и не поможет — штыка на нем нет. Шесть патронов, а потом надеяться, что повезет, или помирать. Однако, тут приятно удивляет Хумос — у него было две гранаты — и вторую он успевает запулить в налетающих с другого фланга. И на редкость удачно — попадает аккурат в грудь впереди идущему всаднику — граната падает ему куда-то на седло, и там и срабатывает. В жизни не видел столько конячьего фарша, сюда бы Бирэ, гринписовца недоделанного. И еще одного драгуна снимает осколками, очень он неудачно (для себя, разумеется) высунулся сбоку. Еще трое шарахнулись от взрыва, да объезжая упавшего. Тут без команды грохает выстрелом Басс — ну, да, дисциплина на уровне, патроны сберег, умничка, хоть и дурак. И еще одна лошадь валится — в упор, в коня — чего б и не попасть, даже такому криворукому.

А неплохо! Минус восемь, осталось семеро! Понеслась… Замечаю, как двое слева, уже заходя в тыл нам, тянут револьверы — дошло до поганцев, почем в Одессе рубероид! Поздно, батюшка, уже вставляем! Хрен вам в тряпочке — каждому по паре тяжелых четырехлинейных пуль в корпус — десять метров, из револьвера, с предварительным взводом — не промахнуться. Сначала одному, потом второму, потом еще раз — контроль, в корпус же, в голову некогда целить, а оставить только с одной пулей нехорошо. За спиной слышу еще один выстрел с винтовки — наверняка, то ли Хумос, то ли Басс — у них только патроны и остались, поди. Не успеваю развернуться, как слышу крик, и что-то прилетает мне по голове, не то чтоб сильно, но с ног валит. Падаю, изворачиваясь, и вижу почти над собой, как рубит Борину винтовку саблей какой-то поц, а Боря относительно сносно отскакивает и увертывается, подставляя винтовочный ствол, и не давая рубануть себя по пальцам. Такой хоккей нам нахер не нужен, потому я прямо лежа засаживаю пулю снизу вверх. Попадаю коню куда-то картер — и то хорошо. Лошадка, от такого огорчения, решает скоропостижно помереть — видно, удачно пришлось. Но перед тем встает на дыбки — и механик-водитель лошади уже не Борькин карамультук фрезерует, а соскочить пытается — и соскакивает. Прямо на три дружелюбно подставленных штыка. Борькин в том числе. Даже опередил коняшку-то. Но этот гадский сервелат помирать заваливается не куда-то, а всей своей тушей мне на ноги. Хорошо хоть, пришлось чем-то мягким, бочиной, наверное — не поломал, но придавило — хрен выдернешься.