Алексей Штейн - Грудь в крестах

И дальнейший бой я наблюдаю, с последним патроном в револьвере, приберегая его на всякий, и заполошно озираясь — ибо я уже соображаю, что если б не подставленная Борькой винтовка — раскинул бы я в пыли мозгами. Однако ж, вмешательство не требуется — еще несколько выстрелов селюков, в упор, а последнего кавалериста буквально окружают кольцом, и уже он отмахивается от лезущих к нему штыков. Хрен там. Раз — в бедро, потом подкалывают лошадь, и она начала заваливаться на передний мост — тут и я в него пулю всаживаю, а вместе со мной и Хумос. Борька с Колей кидаются ко мне, вытаскивая из-под чортова битюга. Стою, озираюсь, нашаривая в патронташе револьверные патроны. Остальные мечутся, дорабатывая раненых-оглушенных штыками и прикладами. И тишина. Нет, и хрипят-пыхтят все, и чвакает с хрустом, когда штык входит, и орут-стонут те, кого добивают, лошади еще носятся и ржут, одна раненная вопит, хуже, чем человек, пока и ее не добивают. От реки доносятся крики. Но в целом — тишина. Все. Бой окончен. Победа.

И что самое приятное, все мои на ногах. Целы ли, нет — не ясно пока, но все стоячие. Так-то вот. Расквитались мы с вами за ту рейтарскую картечь, шпана валашская.

Победа… При победе, зачастую, что самое главное? — Правильно. Быстро и грамотно сбежать. Вспомнилось выражение из когда-то прочитанной книжки про «высокое искусство бегства». Ну, или, как у нас говорили — грамотный сйоб. Это вовсе не такое простое дело, как кажется…

Эйфорию и расслабуху от победы, вместе с обладелостью — сразу долой! Адреналин, что еще плещется в крови опосля драки — срочно на дело.

Так. Включается секундомер опять. Обратный отсчет. Быстро прикидываю — драгуны все гонят, рубают наших, но впереди река — или всех вырежут, или наши ощетинятся, и там и на нас внимание обратить могут. У нас от силы минута, вряд ли больше.

— Доклад о потерях! Раненые есть? — что убитых нет, я и сам вижу

— …Я… Ранен… чутка — м-мать твою же, Саша, стоит, за плечо держась, качаясь… И течет с-под руки и бледнеет на глазах весь… Хреново…

— Остальные?! Целы? — ну, и то ладно, камень с шеи. Оглянулся еще раз на реку — нет, пока шинкуют наших, есть время — Доклад по боеприпасам!

А тут грустнее. Гранат семь штук. Патронов у Хумоса и Басса по десятке. Коля… раздолбай, как так — «забыл про револьвер»?! Ур-р-род, сгною! Но потом. Сам я уже все гильзы выбил с револьвера, удобно, откинул дверку и щелкай вхолостую, да шомполом дергай. Осталось новые напихать, это все на ходу, пока доклады принимал и зарядился уже. Так, патронов нет, один ранен… Есть идея!

— Коля, таракан беременный, лови лошадь! Сашу на седло, и ходу отсюда — за версту отсюда каменоломни — туда скачи! Винтовку за спину, и его тоже — и пошли отсюда! Боря, брось винтарь, он у тебя вгавно, отсюда вижу — вон, подбери у дохлого! Гранаты, Хумосу, Арно и мне, сдали… Быстро!!!! — адреналин нашел применение, поперло, меня начинает все бесить. Начинаю заводиться и разгонять все и всех, ускоряясь до предела. Сам себе напоминаю мотор, пошедший в разнос — обороты растут и растут сами по себе, уходя в красную. Каждая секунда ощущается как безвозвратная, даже острее, чем в драке — в драке понять не успеваешь, а тут есть время осмыслить — что вот только что, вот сейчас — ты секунду эту потерял. Навсегда. Насовсем. И ничего уже не поменяешь — только в следующую секунду если, а их все меньше и меньше… — Хумос, Басс! — патроны раздали всем, по штуке! Потом — вдоль дороги — обоймы наши собрать! Шевелитесь, абезяны! Пристрелю всех, нахер, к демоновой матери, сгною, желудки!!!!! Шевелись! Остальные — к повозке — вскрывай патроны, быстро. Заряжай и по карманам набивай! Винтовки проверь — у кого побита — брось, подбери у убитых!

Перевел дух — вроде завертелось все, разбежались, Коля лошадь притащил, отобрал у Саши винтовку себе на спину пристроил, помог я ему закинуть раненного поперек лошади, разведчик мой в седло — отчалили. Одним проблемом меньше. Селюки возятся, в пыли собирают обоймы. Остальные у повозки — курочат ящик, пачки рвут. У нас еще по сорок патронов в ранцах, но ну его нафиг, некогда. Секунды утекают, но успокаивает щелканье загоняемых в магазины патронов. Сунул пистолет в кобуру, подобрал с земли свой карабин, дунул в дуло — валялся ж в пыли, на задержке. Так, селюки освободились, у телеги тоже вроде нормально… Тут ведь, с подчиненными, главное что? — Главное занять их делом. Правильным или нет — дело другое, но лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Нельзя, нет времени искать правильное или самое правильное решение — надо делать то, что понятно и просто. А для этого что должно быть? — правильно, инструкция. Не знаешь, что делать — выполняй инструкцию! А остальное — потом уже… Главное, не дать времени на панику — если занят делом, получил простой, понятный приказ — то некогда солдату думать, а значит и бояться некогда. А чего больше всего в такой ситуации боится человек? Врага, сабли, пули? Хрен. Себя он боится. Своей некомпетентности. Ошибиться боится. Чует человек, как те секунды свысока улетают в страну Мальборо, с концами. Нервничает от того, что их все меньше, этих секунд. И все больше и больше боится сделать ошибку, ибо один шанс всего. Чем командир отличается от всех прочих? Тем, что у него право приказывать. А это право оно одновременно накладывает на него ответственность. Отвечает он зза свой приказ. А отвечать никто не любит за себя. Вот и смотрят все в рот командиру — ну, давай, скажи же, что нам делать? Ну хоть на смерть отправь — но чтоб не мы сами! Если что — мы не виноваты! ты нам приказал! С детства же это у всех «А я не виноват!». Как будто от того, виноват ты, или нет — что-то изменится. Но привыкли все. Вот и ждут от командира приказа, надеются на него. И тут уж главное от командира — не подвести. Не мямлить, не показать остальным, что он человек, что он живой, что ему ТОЖЕ СТРАШНО. Страшно ошибиться. Даже страшнее. Он-то знает — он не за себя ошибется, а за всех. Ему себя доверивших. Но не смеет командир этого показать. ни на мгновение. Он как вожак в стае — чуть даст слабину — разорвут в клочья. Командир в глазах подчиненных в такой момент — идеальная счетная машина, бездушная и бесстрашная. Надежда для всех. И ждут от него одного — «Ты нам дай приказ, скажи, что нам делать! А уж мы не подведем!». И единственная обязанность коммандира — этот приказ дать. И дать его так, чтобы никто не усомнился, что у командира каменное сердце, медный лоб, страха нет и очко железное.

— Кто опатронился — в сторону, и к бою! Хумос, Басс — за патронами, по паре пачек взяли в карман, и в сторону! — и сам я подбегаю к телегам, отпихиваю кого-то, запускаю руку в распотрошенный ящик — одна, две, три, четыре пачки — в карманы, неудобно, но пока обойдусь. Еще одну пачку хватаю, и отскакиваю. Рву серую бумагу — так, пять в магазин, остальные — в подсумок, три штуки не лезет — сунул подвернувшемуся под руку Бассу. Ну, вот так, уже жить можно! Что у нас там происходит?